Около полудня хоббиты поднялись на плоскую и широкую вершину очередного холма, похожую на блюдце с высоким зеленым ободом. Ветер стих совершенно, а небо, казалось, опустилось прямо на голову. Хоббиты пересекли «блюдце» и выглянули за край. Увиденное заставило их приободриться: оказалось, они проехали гораздо больше, нежели им представлялось. В знойной дымке нетрудно было и обмануться, но в главном сомнений не было – Курганы вот–вот кончатся! Внизу, под холмом, начиналась извилистая долина, ведущая к узкому проходу меж двух крутолобых отрогов. Дальше, казалось, холмов уже не было. Вдали смутно чернела длинная полоса.
– Это деревья, которые идут вдоль Тракта, – догадался Мерри.– Значит, до Тракта рукой подать! Придорожная аллея начинается у самого Моста и тянется на много, много лиг. Говорят, высадили ее очень давно…
– Вот и славно! – сказал Фродо. – Если мы будем и дальше ехать так же бодро, то выберемся из Курганов задолго до заката и успеем подыскать ночлег.
Говоря это, он бросил взгляд направо – и вдруг заметил, что холм, на котором они стоят, куда как уступает по высоте соседним, и сверху на путников, тесно придвинувшись к холму, смотрят вершины Курганов; на каждой зеленело по могильной насыпи, а кое–где, словно сломанные зубы из зеленых челюстей, торчали из травы грозные камни.
У хоббитов по коже пробежал озноб. Они поскорее повернулись к Курганам спиной и направились к центру «блюдца». Там стоял только один камень, высокий, нацеленный прямо на солнце. Тени он в этот час не отбрасывал. Камень был необтесан, но выглядел очень внушительно – не то тебе веха, не то указующий перст, не то предупреждение. Хоббиты проголодались, а времени, судя по солнцу, оставалось еще сколько угодно, и они не придумали ничего лучше, как расположиться прямо под камнем, прислонившись к нему спинами. Даже через куртки они почувствовали холод – словно солнце не имело власти над этим камнем и не могло согреть его. Но измученным жарой хоббитам прохлада показалась кстати. Они достали еду, питье – и устроили роскошный полдник под открытым небом, тем более роскошный, что еда была не откуда–нибудь, а «из–под Холма»: Том набил их сумки до отказа. Развьюченные пони разбрелись по траве.
Тряска в седле, набитый живот, теплое солнышко, запах травы, слишком долгий привал… Лежать на спине, вытянув ноги и глазея на небо, наверное, тоже не стоило… Всего этого вполне достаточно, чтобы объяснить случившееся дальше. Все четверо проснулись внезапно и с тяжестью на сердце: ведь спать–то не собирались! Камень стал совсем холодным на ощупь и отбрасывал через головы хоббитов длинную бледную тень. Солнце, поблекшее, водянисто–желтое, висело над самым краем вогнутого «блюдца», где расположились хоббиты, а справа, слева и впереди сгустился непроглядный туман, белый и холодный. Вокруг – тишина, промозглый воздух сочится влагой… Пони сгрудились табунком и стояли, опустив головы.
Хоббиты вскочили, в тревоге бросились к краю «блюдца» – и обнаружили, что отрезаны от мира: вокруг ничего не было видно. Они в отчаянии взглянули на солнце – но солнце на глазах опускалось в белое море тумана, а восток заволокла холодная серая дымка. Туман пополз через край «блюдца», сомкнулся – и они оказались в мглистой зале без окон и дверей с одиноким камнем вместо центрального столба.
Они почувствовали себя в западне, но духом падать пока не торопились. Еще не забылось, в каком направлении Тракт, да и виденная накануне темная линия деревьев по–прежнему вселяла надежду. Но даже если бы друзья не знали, куда ехать, здесь оставаться они ни в коем случае не собирались – эта вогнутая лужайка внушала им теперь такое отвращение, что они решили не медлить ни минуты. Озябшими пальцами хоббиты торопливо завязали котомки.
Собравшись, они гуськом повели пони вниз по отлогому склону в море тумана. Чем ближе к подножию холма, тем зябче и промозглее становилось вокруг. Вскоре волосы прилипли ко лбу, а по лицу поползли холодные струйки. Внизу было так холодно, что пришлось достать плащи и капюшоны, которые сразу же покрылись круглыми, серыми, как роса, каплями. Усевшись в седла, хоббиты медленно двинулись вперед, определяя путь по уклону земли – вверх или вниз. Им казалось, что они правят к выходу из длинной долины, которую приметили с холма. Только бы пройти в эти ворота меж двух склонов – а там знай поезжай себе все прямо и прямо, пока не выедешь на Тракт! О том, что делать дальше, они не задумывались. Пока что их интересовал только один вопрос: кончается за Курганами туман или нет?
Пони ступали медленно и осторожно. Чтобы не отстать друг от друга и не разбрестись в разные стороны, всадники ехали цепочкой – Фродо, Сэм, Пиппин и, наконец, Мерри. А долина все не кончалась… Наконец Фродо увидел впереди что–то темное, и это окрылило его. Выход близок, – видимо, это и есть северные ворота Курганов! Пройти в них – и свобода!
– За мной! – крикнул он через плечо – и поспешил вперед.
Но вскоре надежда сменилась удивлением и тревогой. Темные сгустки впереди сделались еще темнее, сузились и внезапно выступили из тумана двумя исполинскими камнями, зловеще нависшими над дорогой. Они стояли, наклонясь друг к другу, словно дверь без притолоки. Ничего подобного Фродо не помнил, хотя смотрел с холма на долину вместе со всеми. Не успев прийти в себя, он с разгона проскочил между каменными столбами – и вдруг очутился в полной темноте. Пони встал на дыбы, зафыркал – и Фродо кубарем покатился на землю. Глянув назад, он обнаружил, что остался в одиночестве: остальные за ним почему–то не поехали.
– Сэм! – позвал он. – Пиппин! Мерри! Сюда! Что вы там застряли?
Ответа не последовало. Фродо не на шутку струхнул и побежал обратно, за каменные столбы, крича что есть мочи:
– Сэм! Сэм! Мерри! Пиппин!
Пони метнулся в сторону и исчез в тумане. Фродо почудилось, что издалека доносится голос: «Фродо! Эге–гей! Ау!» Кричали откуда–то слева. Фродо в растерянности стоял между накренившимися каменными колоннами, изо всех сил тараща глаза и прислушиваясь. Наконец он решился, повернул на голос – и сразу почувствовал под ногами крутой подъем.
Карабкаясь вверх, он снова позвал друзей и уже не переставал кричать, все громче и громче, – правда, ответа поначалу не было, но через некоторое время сверху послышался слабый отклик. «Эй! Фродо! Эй!» – звали из тумана тоненькие голоса. И вдруг – отчаянный далекий вопль, что–то вроде «На помощь! На помощь!», еще раз, еще – и под конец долгое: «На–а по–о–о–мощь!» Наступила тишина. Фродо прибавил ходу – но вокруг плотно сомкнулась ночная мгла, и Фродо отнюдь не был уверен, что выбрал верное направление. Знал он только одно – что все время карабкается вверх.
