И едва они заполнились чистой водой, мучения, которые испытывал Кратос, прекратились. Зрение прояснилось и как будто даже обострилось, ведь предметы больше не искажала водяная толща. Спартанец чувствовал, как его легкие ритмично вбирают и выталкивают воду, словно он стал рыбой. Или самим богом морей. Трезубец превратил его в обитателя подводного царства.
Кратос вернулся к железным прутьям: тряс их, толкал, пытался выдернуть из гнезд, но тщетно. Как и все остальные проходы в храме, этот не предполагал возврата. Но теперь, с трезубцем в руке, спартанец знал, что нужно делать. Мощно отталкиваясь ногами от воды, словно это была твердая земля, он ушел на глубину, поплыл по извилистому туннелю и вскоре оказался в другом бассейне. Затем поглядел наверх, резким движением ног вытолкнул себя из воды и приземлился на плитчатый пол. Встав на ноги, Кратос испугался, что задохнется — ведь его легкие приспособились дышать под водой. Он поспешил закинуть трезубец обратно за спину, тут же закашлялся, выплюнул остатки жидкости и почувствовал, что обычное дыхание вернулось к нему.
— Так, значит, вот что такое быть богом! — вслух удивился Кратос.
Ему не слишком понравилось пользоваться трезубцем, но только так он мог приблизиться к цели.
Комната, в которой он оказался, была не больше предыдущей. Пройдя в ее дальний конец, туда, где за узкой расселиной в стене виднелся длинный спуск, Кратос услышал странный стрекот, временами тонувший в журчании воды. Он коснулся ногой наклонного пола, чтобы проверить свое подозрение. Так и оказалось: ступив раз на скользкую поверхность, он уже не сможет вернуться обратно в эту комнату — принцип, общий для всех проходов внутри храма.
Но что это за звуки, влекущие и отталкивающие одновременно? Совсем не похожие на пение сирен, они таили в себе что-то другое.
Кратос шагнул через расселину, и твердь моментально вырвалась из-под ног. Он упал, затем, скользя вниз ногами вперед, вытянулся в струну и вскоре снова целиком погрузился под воду.
Отовсюду послышались охотничьи крики наяд. Через миг они взяли спартанца в кольцо.
Наяды были прозрачны, как медузы, и двигались в воде с той же изящной легкостью. Кратос сжал в руке трезубец и приготовился обороняться, но широкий хоровод светящихся существ покачивался вокруг на безопасном расстоянии. Одна из наяд приблизилась и поманила его. Спартанец принялся отпугивать ее трезубцем, но потом передумал, не зная, чего от нее ожидать, и видя, что она не вооружена. Возможно, у нее, как и у медузы, есть жала, от соприкосновения с которыми он умрет, пусть не сразу, но в муках.
Пение наяд наполнило его слух. Кратос невольно сравнил его с пением пустынных сирен — разница была заметна. Ближняя наяда подплыла ближе и коснулась его длинными пальцами. Все годы тренировок, службы Аресу и другим богам требовали от него убийства и кровопролития. Один удар трезубца — и жизнь этого прекрасного существа оборвется.
Но Кратос опустил свое оружие и протянул наяде руку. Хотя ее тонкое обтекаемое тело, созданное для жизни под водой, было почти бесформенным, он разглядел соблазнительные изгибы, говорившие о том, что наяда женского пола. Их пальцы соприкоснулись — спартанец будто ужаленный отдернул руку, но не боль была тому причиной, а нахлынувшие воспоминания. Прикосновение оказалось легким и приятным.
Отбросив врожденное недоверие, Кратос сорвал с себя тяжелые бронзовые доспехи, обнял прекрасное создание и прижал к груди. Они поцеловались, и в глубине сознания он услышал ее слова:
«Наконец-то ты пришел. Освободи нас из водного плена, мы хотим вновь плавать в океане».
— Как?
«Забери из храма ящик Пандоры, и мы получим свободу. Если ты сделаешь это, мы будем кочевать по морям и превозносить тебя как нашего спасителя».
Собственный смех показался Кратосу под водой странным, но удивительно музыкальным. Наяде он тоже понравился, и она теснее прижалась к спартанцу.
Они снова поцеловались.
«Нажми на рычаг, поднимись по лестнице, но не до самого верха, прыгни в бассейн слева, и ты сможешь освободить нас», — прозвучало у него в голове.
— Что еще? — спросил Кратос, снова поцеловав наяду, отчего по его телу разлились одновременно плотское желание и необыкновенное умиротворение.
Ему хотелось навсегда остаться под водой с ними… с ней.
«Когда окажешься в центре колец Пандоры, снова придется плыть, — сообщила наяда, трепеща в его объятиях. После чего взмахнула хвостом и упорхнула, добавив: — Твой путь лежит в Аид».
Кратос понял, что ни его сила, ни трезубец не помогут догнать ее. Ему не хватает ловкости, это не его мир, и остаться здесь с наядой не входит в его планы.
— Как тебя зовут? — Его слова превратились в пузыри воздуха, и ответа не было.
И снова он почувствовал себя совсем одиноким.
В несколько мощных гребков, которые казались ему теперь жалкими в сравнении с проворством наяд, Кратос достиг поверхности колодца. Первым, что он увидел, выбравшись на поверхность, была огромная статуя супруги Посейдона, но внимание его привлек рычаг, находившийся на пьедестале в другом конце зала. Наяда говорила о лестнице, но никакой лестницы Кратос не увидел. Возможно, нажатие на рычаг восполнит недостающее. Спартанец подошел, нажал как следует и подивился тому, насколько отличаются усилия, прилагаемые в воздухе, от движений, которые он совершал в воде. Рычаг щелкнул, и просторное помещение наполнилось оглушительным грохотом. В центре выросли нефритовые ступени, ведущие прямо к статуе, к жертвеннику Амфитриты.
Перепрыгнув через колодец, Кратос взбежал по лестнице, затем посмотрел влево, на очередной бассейн. Наяда сказала, что нужно прыгнуть туда, не доходя до самого верха. Спартанец облизнул губы, еще хранившие соленый вкус ее поцелуя. Сколь много прошло времени с тех пор, как он кому-то доверял?! С какой стати полагаться на слова подводного существа, которому, быть может, приказали подтолкнуть его к смерти?
Но он прыгнул, погрузился в бассейн слева от лестницы, даже не подумав воспользоваться трезубцем, и в несколько быстрых гребков подплыл к его краю. Клетка, в которую спартанец направился без малейшего сомнения, по обыкновению, защелкнулась за ним и стала подниматься из воды. Вскоре Кратос оказался в уже знакомом помещении: посмотрев сквозь дверной проем, он увидел, как мимо пронесся каток. Наяда сказала про кольца Пандоры, это могло означать только кольцевой коридор. Спартанец мысленно поблагодарил ее.
И вновь он оказался в той же ловушке, вновь каменный каток грозил раздавить его. Кратос побежал впереди катка, взлетел вверх по ступеням, но на сей раз направился не по коридору, а вниз, к центральному бассейну. Раньше, не увидев дна, он двинулся в противоположном направлении, но теперь у него был трезубец Посейдона.
