этому сооружению форму могилы, как бы подчёркивая его иную функциональность. С той поры беседы с пирамидой намертво вписались в её распорядок дня, и хотя сеансы связи не были долгими, они заряжали Киру эдаким субстратом надежды, которого как раз хватало до следующего визита.
Бессмертные не сдаются, просто не умеют, не привили им такой навык их коварные воспитатели. Победить бессмертного можно лишь одним способом, лишив его жизни. Кому-кому, а уж Магистру Ордена эта простая истина должна была быть известна. Собственно, Медина и не оспаривал тот факт, что тело Семёна следует уничтожить как можно скорее, чтобы отправить сознание взбунтовавшегося бессмертного на перевоплощение. Увы, даже высший разум не безупречен. За века безраздельного правления целой реальностью Медина так привык потакать своим желаниям, что начал воспринимать их исполнение как данность. А желание словить кайф от пользования молодым и здоровым телом бессмертного было столь страстным, что Магистр не нашёл в себе сил ему сопротивляться.
Дело в том, что во время вирусной атаки, устроенной мятежным вирусологом, он совершил фатальную ошибку и вместе с патогеном сгоряча уничтожил заодно молодильные вирусы в теле своего носителя. К тому времени Медина уже настолько привык к существованию в неподверженном старению теле, что когда носитель начал стремительно стареть, это привело его в полное замешательство. Впрочем, в нормальной обстановке замена носителя не стала бы проблемой, но тут в дело вмешалась судьба. Странное осложнение начало буквально выкашивать ряды орденских братьев, а заодно и остальных жителей городов, находившихся под властью Ордена. Симптомы осложнения были слишком заметными, чтобы Магистр мог позволить себе риск вселиться в заражённое тело, вот и пришлось ему использовать старого носителя за неимением альтернативы.
К тому моменту, когда Семён явился в Орден, ситуация с носителем уже перешла в стадию критической. Медине приходилось тратить уйму энергии только на то, чтобы поддерживать жизнь в этом дряхлом немощном теле. Но хуже всего были репутационные риски, с которыми ему пришлось столкнуться из-за жалкого вида трясущегося бедолаги, который уже давно превратился просто в марионетку. Не удивительно, что Медина с таким энтузиазмом ухватился за возможность обменять его на молодого здорового мужика, что даже не посчитал нужным устроить проверку личности будущего носителя.
После вынужденной отсидки в этой древней развалине, свой новый дом Медина воспринял как райское наслаждение, тем более, что тело Семёна, помимо молодости и отменного здоровья, обладало ещё массой дополнительных бонусов в виде работающих на уровне рефлексов очень специфических способностей. Эти способности даже не было нужды осваивать, они сами включались по мере надобности и снова засыпали, когда в них отпадала нужда. В общем, Медина не стал торопиться с уничтожением своего нового носителя. В конце концов, запертый в карцере бессмертный, по его мнению, не представлял никакой угрозы, да и новых кандидатов на роль носителя что-то было пока не видать.
Раньше Медина даже не задумывался о том, насколько совершенным было то оружие, которое создал Орден в лице бессмертных. Только поселившись в теле одного из них, он осознал, что Магистры, по сути, создали новый тип человека. Бессмертные оставались людьми лишь ментально, их тела и их психика принадлежали уже иной расе. Эта своеобразная селекция, как ни удивительно, основывалась на нравственности. Все эти парни проходили жёсткий отбор, и критерием этого отбора было стремление служить и защищать. Только совершенно бескорыстные представители человечества имели шанс стать бессмертными. И эту нравственную элиту Орден превратил в элитарных убийц. Какова ирония?
Наверное, Семён очень сильно удивился бы, узнай он о том, какие мысли вызвало у подселенца пребывание в его теле. Впрочем, запертому в ничто сознанию бессмертного все эти отвлечённые рассуждения, скорей всего, были бы до лампочки, сейчас его ум работал лишь в одном направлении — поиске выхода из тюрьмы. Задавив приступ паники и взяв под контроль свои эмоции, Семён принялся отвлечённо и хладнокровно анализировать ситуацию. Наверное, в конце концов этот анализ привёл бы пленника в собственном теле к неутешительному выводу, что тягаться с могущественным, практически божественным разумом у него кишка тонка, если бы ни один нюанс. Собственно, подсказку ему подкинула та самая его истеричная реакция на пленение. Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло.
Весьма специфическая ответка на энергетический удар, который Семён в порыве отчаяния обрушил на стенки своей тюрьмы, вернее, её полное отсутствие, зародила в его уме пока смутную, но весьма многообещающую идею. Нет, пожалуй, даже не идею, а лишь ощущение того, что «в этом что-то есть». Реакция тюремщика на атаку пленника чем-то напоминала борьбу дзюдо, когда, вместо того, чтобы сопротивляться удару противника, дзюдоист как бы к нему присоединяется, оборачивая силу удара против нападающего. Само по себе это наблюдение не давало ответа на вопрос, как освободиться, но оно совершенно точно содержало в себе подсказку. Вот только Семён никак не мог эту подсказку уловить.
Помучившись над разгадкой некоторое время, он осознал, что решить задачку в лоб не получится, и нужно предоставить подсознанию шанс самому вытолкнуть нужную мысль на поверхность. Из своего предыдущего опыта бессмертный знал, что наилучшим способом работы с подсознанием является состояние транса, которое в добавок откроет канал для набора энергии. Потратив на свою бессмысленную силовую атаку большую часть ресурсов, Семён теперь пребывал в состоянии энергетического голода, и ему отчаянно требовалась подзарядка. Поэтому пленник бросил бесплодные попытки что-то придумать и погрузился в глубокий транс.
Единственное, что он оставил под контролем — это ментальный блок. Блок был необходим, чтобы, во-первых, исключить проникновение Медины в его мысли, а во-вторых, не допустить утечку энергии к захватчику. Семён намеренно не ставил никаких временны́х рамок для своих медитативных упражнений, тем более, что время в его тюрьме было понятием весьма условным. Звонком будильника для него должна была стать непосредственно та самая подсказка, что содержалась в методах Медины, так что определить, как долго он пребывал в трансе, пленник не мог. Однако, судя по тому, что, когда будильник сработал, сил у него значительно прибавилось, этого времени прошло немало.
Очнувшись, Семён уже знал, как выбраться из тюрьмы. Забавно, но дзюдо тут оказалось совершенно ни при чём, этот вид единоборства являлся всего лишь звеном в ассоциативной цепочке. Подсказка состояла вовсе не в том, чтобы использовать силу противника против него самого, а в том, чтобы стать им. В основе столь парадоксального метода лежал философский подход к жизни, утверждавший, что для достижения желаемого не следует пытаться перекроить окружение под свои хотелки, нужно
