Стефан Корджи - Ночные клинки

Наконец сквозь весельную дыру Конан увидел взметнувшиеся над желтым песком побережья пальмы. Галера входила в небольшую бухточку, и со всех сторон к ней уже стремились узкие и длинные пироги с балансирами. Смуглолицые невысокие люди что-то радостно вопили, размахивая руками; их суденышки под завязку были нагружены всяческой снедью. Очевидно, корабли здесь были не такими уж редкими гостями.

Галера Ночных Клинков отдала якорь. Конан надеялся, что теперь команда постарается вознаградить себя за тяготы и тревоги пути доброй гульбой, но не тут-то было. Капитан держал всех в кулаке и никому не дал отлынивать. Почти все моряки были отправлены в лес на заготовку бревен, из которых предстояло вытесать новые весла. Рабов не расковывали, справедливо остерегаясь бунта.

И все же Конан не упустил возможности. Архам с надсмотрщиками явились менять сломанное весло соседей киммерийца и Хашдада по скамье. Пока разбиралась уключина, палубный стоял совсем рядом с молодым варваром, и заветный ключ оказался под самым носом Конана. Архам же не столько следил за работами — на это имелся младший подбоцман — сколько прислушивался, не раздастся ли сверху голос капитана.

Спустили тяжелое весло. Уключина была разобрана: сейчас один из множества деревянных плавников рукотворного морского зверя ляжет на место, и его накрепко замкнут железные скобы. Сейчас… сейчас… теперь!

Киммериец рванулся, точно бросающаяся на дичь пантера. Его руки впились в светлое, еще не потемневшее от ладоней гребцов дерево. Миг — и торец весла врезался в висок замершему с отсутствующим видом Архаму. Палубный боцман свалился, не пикнув. Прежде чем его оторопевшие помощники вцепились в Конана, киммериец уже завладел вожделенным ключом.

Поворот — и цепь спала.

— Держи! — Конан бросил ключ Хашдаду. Кулак киммерийца врезался в скулу самого расторопного из архамовых помощников, отшвырнув того прочь — прямо в руки повскакавших с мест гребцов. Короткие цепи не позволяли им прийти на помощь бунтарю, но удержать попавшегося подбоцмана рабы могли.

— A!.. О!.. — только и успел взвизгнуть тот, прежде чем ему накинули цепную петлю на шею.

Архам лежал неподвижно, одному из его помощников Конан свернул шею самолично, другого задушили рабы, еще двое моряков бросились было наутек, истошно вопя «мятеж! мятеж!». Но уйти им удалось недалеко — Хашдад бросился первому под ноги, второго киммериец ударил коленом под дых и швырнул на палубу. Хашдад, вскочив на ноги, тем временем лихорадочно отмыкал цепные замки.

— За мной! — проревел Конан. В его руках уже был короткий и кривой меч, что всегда носил на поясе Архам. Освобожденные гребцы, размахивая цепями и сорванными с остальных моряков кинжалами, хлынули на палубу, Хашдад остался внизу, отмыкая замки.

Кое-кто из гребцов, верно, самый хитрый, решил избрать самую короткую дорогу к свободе, а именно, сиганув через борт.

Тем временем там, наверху, Ночные Клинки поняли, что дело плохо. И поняли несколько быстрее, чем хотелось бы Конану. Когда над самым ухом свистнула первая стрела, он только и мог, что выругаться да воззвать к Крому. За его спиной завопил кто-то из гребцов — острие нашло беднягу.

Киммериец одним махом взлетел по трапу. Палуба. Возле спусков уже толпятся лучники. На кормовом возвышении что-то ревет капитан. И уже бегут наперерез смуглокожие воины в начищенных панцирях, с кривыми и тонкими саблями.

Для гребцов все сразу же обернулось хуже некуда. Гудели луки, посылая одну за другой смертоносные стрелы; панцирники сомкнули ряды, запирая дорогу восставшим. В мгновение ока Конан оказался в кольце.

Но эти Ночные Братья открыли охоту на слишком уж крупного зверя, не по своим силам и умению. Конан поднырнул под свистнувший клинок, перехватил кисть воина, сдавил — кость хрустнула, а по кирасе изувеченного проскрежетало чужое лезвие. Хорошо понимая, что против такой массы врагов ему не устоять, Конан рванулся по палубе дальше, к капитану. Киммериец несся гигантскими прыжками; капитан что-то завопил, указывая на бегущего своим стрелкам; и в последний момент киммерийцу пришлось отпрыгнуть в сторону, к самому борту.

Он еще успел свалить своим коротким и непривычным для руки мечом троих панцирников, — правда, пришлось бить не насмерть! — прежде чем стрела не скользнула возле самого его уха — кожей он ощутил легкий воздушный толчок. Его-таки выцелили. Оставался только один выход…

Киммериец прыгнул за борт. Вода возле галеры и так уже кипела от падающих сверху тел. Вырвавшиеся на свободу рабы торопились.

С палубы одна за другой летели меткие стрелы. Конан поспешно нырнул, оставаясь под водой, покуда хватило дыхания. Глотнул воздуха — и вновь погрузился с головой.

Нельзя сказать, что ему повезло — просто он был сильнее и выносливее остальных. Он добрался до берега — точнее, до стоявших по колено в воде каких-то корявых деревьев, перевитых между собой лианами. Вслед за ним спешили остальные спасшиеся, кого не настигли стрелы Ночных Клинков. Увы, тех, кому удалось добраться до берега, оказалось очень и очень немного — едва ли три десятка из добрых двух сотен.

Среди счастливчиков оказался и Хашдад. Они бегом бросились в глубь зарослей. Конан торопил отставших. Когда киммериец обернулся в последний раз, от галеры, торопливо взмахивая короткими веслами, отходило несколько лодок.

— Зачем, зачем ты это сделал! — шепотом укорял Хашдад северянина, когда небольшой отряд остановился для краткого отдыха. — Сколько людей погибло по твоей милости!

Любому другому Конан ответил бы просто ударом кулака; но глаза кузнеца полнила такая боль, что киммериец сдержался.

— Ты думаешь, лучше ждать, пока тебя запорют насмерть?

— Нет, но…

— Тогда оставим этот спор, а? Что сделано, то сделано. Нужно думать, что делать дальше. Хотел бы я знать, что теперь учудят эти Ночные Клинки?

— Да что ж тут гадать? Наймут местных и отправятся прочесывать лес. Они ж знают, что неуязвимы. А мы каждый миг помним, что их не убьешь, а вот своего же друга-гребца зарубишь…

Конан скрипнул зубами от досады. Ах, какую славную засаду смог бы он устроить на пути поимщиков! А так… не поймешь даже, что и делать!

— Ладно, — хмуро бросил киммериец. — Там видно будет. Пока что надо уйти подальше от берега.

Разговор оборвался. Три десятка измученных гребцов через силу тащились сквозь непролазные джунгли. Местность мало-помалу повышалась — очевидно, дорога вела к какой-то горе.

Однако, ближе к вечеру, когда громадный солнечный диск уже до половины опустился в океан, за спинами беглецов внезапно раздались знакомые гнусавые трубы. Погоня приближалась, а Конан до сих пор так ничего и не придумал.