и протянул на прощание «краба».
Безудержный не стал отказываться от щедрого предложения. Сил последняя молитва забрала дофига, и таскать по этажам тяжёлые доски было бы затруднительно. Поэтому отсалютовав всем на прощание, Безудержный запихнул доспех в мешок, и закинув тот за спину, вместе со щитом и мечом, потащился в хижину панельки спального района, заменившую стены родового замка, сожалея, что теперь у него нет боевого коня, и таскаться приходится на своих двоих.
До дому идти было далеко. Денег на трамвай у него не было, а ученический проездной ему выдадут только со следующего месяца. Было скучно. Даже плеер не послушать было, так как свой смарт он отдал матери, у которой собственный сломался без шансов на реанимацию.
Свыкнуться со своим положением Великому магистру на удивление оказалось вовсе и не трудно. Нынешнее безденежье по ощущениям от былого как бы богатства отличалось лишь небольшим чувством голода. До развода родителей деньги у него были, но лишь формально. Все транзакции чутко контролировались отцом и сопровождались длинными нравоучениями о вдумчивом подходе к накоплению и тратам.
В бытовом плане относительный комфорт у него имелся и сейчас. Спал он на вполне нормальной кровати, а не на соломе в конюшне. Но за многие частые походы и квесты рыцарь мог с полным правом считать себя состоявшимся аскетом. А вот отсутствие смартфона и инета удручало. Но, не такое это и дорогое удовольствие, и совсем даже временное. Уж на какой-то третьесортный смарт он сумеет заработать в ближайшее время.
— Эй! Новенький, стой!
Новенький, погружённый в свои невесёлые мысли о том, что быть простым феллахом, а не наследным первым сыном графа, это полный отстой, не ожидал встретить ведьму за периметром учаги. А потому, на рефлексах, которые в основном и спасали его от заземления последнее время, моментом кастанул.
— Эй?!! Ты совсем больной? Ты чё творишь? — закричала на него ведьма Синеглазка.
— Не подходи! — огрызнулся новенький, торопливая нашаривая в мешке свиток увеличения манны.
— Да ты вообще дурак? Ты зачем священный огнь жжёшь?
— Отвали! — у Безудержного не было достаточно ни сил, ни маны, чтобы выстоять против боевой магии вусокоуровневой ведьмы, но долг чести требовал погибать с музыкой.
— Да успокойся ты! Гаси давай свою подсветку! Или у тебя душа бесконечная?
Душа у Безудержного, как и у всех, была одна, и не бесконечная, уж точно. Но что кроме священного огня, требующего на поддержание своего горения тратить силы души, он мог противопоставить заряженной по полной ведьме круга? Не свои же колечки и перстни, хорошо работающих только против любовной магии.
— Ну, пожалуйста. Ну, прекрати. Я ничего не буду делать. Честно-честно. Я клянусь! — ведьма, растерянная от такого категоричного поведения рыцаря, чуть не плакала.
— Ха! Какой рыцарь поверит словам ведьмы?
— Ну и дурак. Можешь не верить. Только не трать душу. Это же тупо. Мы же не на арене и не в периметре. Чего ты такой?
— А кто кодекс попирает? Не ты ли, нечестивая, со своими душепродажницами?
— Это в тереме. А сейчас-то мы не в тереме. Всё, гаси, давай.
— И не подумаю! Отстань от меня!
— Ах, ты так! Вот ты какой! — и с этими обвинениями, ведьма круга шагнула в огненный круг.
Священный огонь, самое мощное оружие против ведьм. Только совсем тупая ведьма могла не считаться с этим фактом. Самое малое, что грозило ведьме, до которой не то, чтобы достали языки пламени, но само сияние дотянулось, это жесточайшие ожоги. И ни один договор с дьяволом не способен был защитить от таких ментальных ран. Всё это Великий мастер ордена знал. И знал он ещё много чего, и очень чего многого видел, что происходило с ведьмами, сожжёнными священным огнём. А ведь он когда-то служил делу Инквизиции. И поэтому, как только эта дура ринулась в круг, погасил огонь.
— Мля! Это я больной? Ты сама — больна! У тебя ваще мозгов, что ли нет, дыра ты, тупая?! Ты куда лезешь? Ваще не отдупляешься? — Безудержному не было жалко ведьму, но то, что она сама шагнула к нему в круг, непонятно за каким хреном, ввергало его в реальные запутки.
— А чего ты?
— Чего — я?
— Чего ты его зажёг? Нафига?
—От тебя, ясен пень.
— Чё я тебе сделала, что так вот сразу-то?
— А кто обещал наколдовать такое, что мне и не снилось, а?
— Я, это, ну, типа в шоке была. Это не со зла. Я пошутила.
— Ты — ведьма. От тебя любой подляны можно ждать.
— Да, я — ведьма. Но я — не подлая!
—А у вас там, что, школа альтернативных ведьм? Кого ты паришь? Подлость — это есть суть любой ведьмы. Перед тобой гроссмейстер — Великий Магистр Ордена. А ты тут сказки рассказываешь.
— Да мне пофиг. Я — не подлая.
— Ага, ты — добрая крёстная, я угадал? А те две твои, они тоже добрые феи, а?
— Бэ. Всё, успокойся. Я просто хочу с тобой поговорить.
— Чё тебе ваще от меня надо? Можешь на меня не лупоглазить, не подействует. Всё равно твоя неземная красота — красота ведьмы. А, следовательно, — обман и деавольское порождение. А я и не против такого выстаивал.
— Ну вот и выстаивай дальше. Просто хочу познакомиться, чего не понятно-то? Или у вас там, в семёрке, все такие придурки закомплексованные? Почему нельзя просто пообщаться?
— Потому, что не может рыцарь, идущий праведным путём, разговаривать с ведьмой.
— Ты пробовал? Или сразу железкой своей махать начинаешь и огнём палить?
— А это не твоё дело, — слуга инквизиции мог ой как много чего рассказать.
— Ну, блин, чё ты, как этот? Ну, мне правда, просто хочется с тобой познакомиться. Ты первый из другого сообщества. Я, с такими, ни разу не сталкивалась.
— Ну вот и нечего тебе сталкиваться.
— Но теперь-то ты в нашем слое социальном. Ты теперь мне социально близок, получается.
— Зато политически — далёк. И сразу тебя предупреждаю, — рыцарь достал из кармана горсть монет, — вот.
— Чё это?
— Это мои капиталы.
— Чё за капиталы?
— Это всё, что у меня есть. Так что, можешь не клеиться. Нифига не угадала. Я потому с вами и буду учиться, что я теперь совсем не мажор.
— Это как?
— Вот так. У меня даже на трамвай денег нет. Так что иди дальше, пытай удачу на богатого наследника, — и, взвалив на плечо мешок, обнищавший дворянин, зашагал вдаль.
— Эй. Да подожди ты. Чего ты сразу убегаешь-то? Я же не
