– Рубос, голубчик…
Он узнал Рубоса сразу. Или Рубос оставил в его памяти неизгладимый след, или он помнил свое детство так отчетливо, как это бывает только с очень одинокими людьми. Скорее всего последнее, решил Лотар.
Шув был полной противоположностью и Гергосу, и Рубосу. Он был толст, неповоротлив, потлив, и это почему-то вызывало подозрение, что кабатчик не очень умен. Длинные, редкие волосы Шува торчали в разные стороны. Это было бы забавно, если бы не еще большая странность – трактирщик был весь в морщинах. В складках кожи лица тонуло почти все – глаза, нос, губы. Даже уши, казалось, странным образом имели большее число извивов и перегородок, чем у нормального человека.
Сначала это вызывало неприятное чувство, но когда становилось ясно, что Шув добрый малый, рельефы на его лице казались даже обаятельными. Вскоре Лотар начал понимать, почему у Шува был самый удачливый, по словам Гергоса, трактир в городе, хотя пока это не очень подтвердилось.
Последовали охи, ахи, но объятий и похлопываний было уже гораздо меньше, чем с Гергосом. Возможно, Рубос опасался раздавить своего пышнотелого приятеля. Наконец вмешался Сухмет и решительно направил половодье воспоминаний в более практичное русло:
– Мы не просто так приехали, милейший. Мы еще будем тут жить и даже, что, вероятно, кое-кого удивит, ужинать. Например, прямо сегодня вечером.
– Но до ужина нам нужно помыться, – сказал Лотар. Он не мог избавиться от запаха чужой крови, застрявшего в ноздрях.
Когда гости, вымытые и размякшие после горячей воды и мыла, уселись наконец за стол, комната преобразилась. Ее освещало не меньше двух дюжин свечей, на столе были расставлены тонкие тарелки, а из массивных судков шкворчало, шипело, булькало, хлюпало и пахло так вкусно, что Лотар не успевал глотать слюну. Еще на стол выставили три огромных кувшина вина, как показалось Лотару, довольно посредственного. Шув, затянутый в тесный сюртук, который тоже сморщился на его теле, суетился, подгоняя двух мальчишек и трех служанок. Он решил устроить праздник.
И это ему удалось. Все было так восхитительно вкусно, так здорово приготовлено, что Лотар продолжал жевать, хотя уже чувствовал, как пища ложится в желудке избыточной тяжестью. Но сегодня вечером обжорство почему-то не казалось таким уж страшным грехом, особенно под шутки и смех Сухмета. Старик очень быстро сумел растопить холодок, возникший у Шува, которого сначала шокировала привычка чужеземцев ужинать за одним столом с рабом.
Наверное, не пройдет и двух часов, как трактирщик и бывший раб станут лучшими приятелями, с грустью подумал Лотар. Сам он не умел вот так легко завоевывать друзей, и сегодня вечером это казалось несправедливым.
Когда все наелись и Рубос перестал уговаривать Лотара отведать их сомского, которое даже на взгляд вызывало оскомину, Сухмет, поигрывая красивой пиалой с изжелта-бледным, более чем наполовину разведенным вином, неожиданно спросил:
– Кстати, милейший, нам сказали, что твой трактирчик пользуется самой хорошей репутацией, но то, что мы видим… – Сухмет широким жестом обвел пустое помещение, – не вяжется с этими словами.
Шув погрустнел:
– Это правда. У меня не было причин жаловаться на недостаток посетителей, да и люди заходили хорошие. Но с тех пор как стало ясно, что все мы скоро умрем…
Рубос отставил серебряный стаканчик с вином и выпрямился на своем стуле.
– Кто распускает такие сплетни по городу?
– Это не сплетни, Рубос. Так думают все. Бессмысленно кого-то наказывать за то, что он высказал это вслух.
– Хорошо, допустим, все так думают. Но почему? – спросил Лотар.
– Два месяца назад, когда собаки впервые появились в нашей долине…
– Что за собаки? – спросил Сухмет.
– Как, вы ничего не знаете о собаках? Где же вы бродили?..
– Мы только сегодня высадились в безлюдной местности с корабля, который привез нас из-за моря, – терпеливо объяснил Рубос.
– Ага, значит, вы и в самом деле ничего не заметили?
– Кое-что заметили, – уклончиво сказал Сухмет, – но не очень поняли, что происходит.
– Ну да, тогда ясно.
Лотар вдруг заметил, что за время ужина хозяин ни разу не присел, переходя от одного гостя к другому.
– Бери стул, садись и рассказывай. Если хочешь, налей себе вина, его все равно осталось больше, чем мы сможем выпить за неделю.
Шув кивнул, тихо поставил стул рядом с Рубосом, присел на кончик, плеснул в небольшой керамический стаканчик сомского и стал рассказывать:
– Они появились, как я уже сказал, два месяца назад. Ночью, как и всегда потом появлялись, с громким топотом и лаем, от которого тряслась земля. Люди сначала думали, что с ними можно будет как-то справиться, но они лишь носились по округе и на людей не больно-то обращали внимание. Потом стало известно, что они нападают на разные дома и разбивают их в куски.
Сухмет, который до этого спокойно слушал, глядя в потолок, вдруг нетерпеливо заерзал на своем месте. Шув тут же послушно замолчал и отхлебнул из стаканчика.
– Это все проделывали обычные собаки? – спросил Лотар.
– Что вы, конечно, не обычные. Они огромные, выше дома в несколько этажей. А еще говорят… – Шув боязливо оглянулся на темные углы. – Говорят, что они из гранита, но двигаются, как живые, правда, немного медленнее.
Сухмет откинулся на спинку стула и обвел всех недоуменным взглядом.
– А как вы пытались с ними справиться, если они из гранита? – спросил он.
– Ах, сейчас и говорить об этом смешно. Бросали в них бочки с горящей смолой и маслом, пытались разбить их стволами тяжелых деревьев, несколько раз заманивали в ямы-ловушки с кольями на дне…
– И ничего не помогло?
– Все оказалось бесполезным. Даже ямы этих чудовищ не могли погубить. Колья ломались под их тяжестью, а мягкие стены ловушки осыпались до тех пор, пока собака не выбиралась из нее и с громовым лаем не уносилась неизвестно куда.
– Значит, они только бегают и проглатывают дома? – спросил Рубос.
– С этого началось. Потом кое-кто побогаче решил уехать из города, но тут по краю долины обнаружился какой-то барьер, через который людям не перейти. И даже морем уплыть невозможно. Все время возвращаешься назад, откуда начал путь…
– Это мы уже знаем, – сказал Рубос. – Вот тогда-то все и испугались по-настоящему. Стало ясно, что все это кем-то подстроено.
– Стоп, – сказал Сухмет. – Я не самый большой дурак на свете, но все-таки не понимаю, почему вы считаете себя обреченными на смерть из-за того, что вокруг Мирама поставлен магический барьер.
Шув пожал плечами:
– По-моему, это каждому понятно. Барьер стоит денег, а разве кто-нибудь будет так тратиться, если не добивается своей цели? И, скорее всего, это приведет всех нас к гибели, а кого-нибудь одного к богатству или власти.
