Сама зона представляла собой участок ухоженного девственного леса с песчаным кристально чистым озерцем посередине. Стараниями персонала в озере водилась рыбка, и рыбка очень даже неплохая. Были и мостки удобные для ужения. Но рыбалка хороша, когда идешь в ночную. А ночная сегодня была, согласно договоренности,для оздоровления других членов крепкого братства зарезервирована.
Сегодня полковника интересовала банька — вот и она, крепко и просторно срубленная на бережке того-же озера. Из трубы, нет, не дымок, нечего дымку уже идти — истопник Семеныч службу знает, горячий воздух маревом дрожит. С любовью, добротно, по старинке банька-то сложена, без всяких там современных штучек электрических, дровишками дубовыми топится.
А в предбаннике уже и коллектив крепкий весь собрался. — Здравия желаем, Петрович! — Кричат, — опаздываешь, брат, штрафную положенно! — Весело кричат, видать все опоздали, все по штрафной приняли, а может и не по одному разу. Штрафную приносит дамочка новенькая, вроде бы не помнит ее Петрович, не было ее еще в баньке.
— Виктор Петрович, познакомься — это наша новая шифровальщица Катерина Семеновна. — Представил новенькую начштаба. На то майор и допущен ходить со своим командиром в баньку, что имеет организационный талант подобрать правильный контингент писарей, связисток и прочего личного состава женского пола. Вот она гвардия, ядрена корень!
Приятно было видеть Катерину Семеновну. Лицом красива, глаза веселые, задором женским блещут, приманывают. Да фигурка вроде хороша, ну да там разберемся, что по чем.
Принял на грудь штрафную, хорошо пошло, мягко легло на утренний завтрак. Похрустел традиционным огурчиком.
Попарившись и в озере после того искупавшись, обмотались простынями и сели за стол. Выпили, закусили, завели музыку. Не этот современный скрип, под который нынешняя молодеж вихляет, а старый добрый рэп. Девчата, может в особом восторге от него и не были, но виду не подавали, а даже наоборот, предложили танцевать. Танцевать в полотенцах было не с руки, выплясывали без них. Хорошо плясали, особо приглянулась Виктору Петровичу новенькая Катерина. Хороша баба, все при ней, что с заду, что с переду, любо глянуть, самый сок. Ну запыхались, присели еще чуток дерябнуть. Катя рядом села, ляжкой прислонилась. Стала у Виктора Петровича косточка его офицерская, банькой пропаренная, заметно выделяться.
— Ух ты, какой боровичек! — Сладко смеялась Катька — Дай я тя сорву. — И потянувшись ухватила за шляпку. Выдергивать взаправду не стала, а только так, чуть-чуть, но под шаловливым этим рукоблудством уж совсем заматерел гриб-боровик, соком налился.
— Да чо там рвать-то, я сам-то его в твой кузовок запихаю. — Похохатывал Виктор Петрович.
— Да куды такого здоровенного, у меня кузовок то ма-а-ахонький, — кобенилась Катька, бесстыже глазами косила. — Я такого богатыря и не видала. — И тулилась плотнее к обладателю чудодейного гриба.
Хе, хе, а мы попробуем, проведем эксперимент. — Балагурил, расцветая душей Виктор Петрович. Гордился он этим своим боровиком, щедро был он награжден природой и этот дар не пропадал в туне, не скрывал его Приходько от народа, по мере сил щедро дарил людям радость. И себе тоже.
Тут заметил Виктор Петрович, что не много уже людей за столом сидит и предложил Катерине провести экскурсию по уникальной этой баньке. А банька таки была уникальной, по странной прихоти архитектора кроме собственно парилки и предбанника, имелись в ней отдельные кабинетики , как раз топчанчик у стены помещался и пройти можно было. Особенности архитектуры и дизайна очень заинтересовали Катерину Семеновну. Особенно ее привлекал топчанчик — хорошо ли сденан, крепок ли. Топчанчик оказался вполне качественным.
Показалось тут полковнику вполне уместным приступить к активным действиям и начал он разведку оборонительных бастионов Катькиной крепости по всему периметру. Бастионы были великолепны! Туги и упруги, свежей сауновской гладкости и благоухания. Оценив по достоинству неприятельскую цитадель, заслал вначале полковник диверсанта к центральным воротам крепости, а потом решил применить главную доктрину военную — глубокую стратегическую операцию и двинул в прорыв армию вторжения. Прошел танковый клин сквозь первые редуты, и, казалось уже торжествовал полковник легкую победу, и начал было развивать первый успех, но тут подверглись его передовые части, далеко ушедшие от своих тылов, фланговым контратакам противника. И так умело была проведена операция окружения и взятия в клещи, что полковник понял, что столкнулся не с необученным рекрутом, но с закаленным многими баталиями ветераном, знатоком тактических и стратегических приемов. Понял, что предстоит ему не избиение младенцев, но схватка с равным противником. А окруженные его части вели неравный бой, как триста спартанцев в теснинах Фермопильского ущелья. И сдавленная превосходящими силами, трещала танковая броня, вытекало горючее из распоротых баков, и все потонуло в пламени сдетонировавших боекомплектов.
Подавленные и сгорбившиеся отступали части первого удара, но полковник, едва прийдя в себя от оглушающего катаклизма, провел тотальную мобилизацию и бросил в бой второй стратегический эшелон. Напитанные свежими силами, армии вторжения переформировались, пополнились новой матчастью. А хитромудрый их полководец проведя лихую передислокацию зашел в тыл противника. Но и мощьные округлости дотов тыла были готовы к схватке и снова бой разгорелся с удвоенной силой.
Истребители шли на таран. Танковые колонны с марша разворачивались в атаку. Земля тряслась от артподготовок. Пехота шла плотными цепями но падала под кинжальным огнем. И крики сражающихся были ужасны. Мелькали чьи то ноги и руки, тела сплетались в бескомпромисном единоборстве, и было не понятно, кто-же берет верх.
Полковник провел отвлекающий маневр вдоль седловины стратовулканов Савских то двигаясь в атаку, то притворно отстутая назад, пока не прорвался к новому желанному бастиону. Но и там он натолкнулся на хорошо организованное сопротивление, на встречный удар подвижной группировки и фланговые сжимающие надолбы. И были высосаны все силы агрессора до последней капли. Обессиленные грандиозным сражением отступили обе стороны на исходные позиции к столу.
Там опять выпили и закусили, собой довольные весело переглядывались с садящимися за стол парами. И за тем весельем глядя на Катерину, пришел опять в полковничью голову старый вопрос — отчего это у младших офицеров такие сексопильные жены, а у старших всякая нечисть? Неприятно вспомнилась своя дура, и как он умудрился на ней жениться? Провда с молоду была она ничего, фигурка симпатичная, физиономия не страшная, вот только супружеских ласк побаивалась, забивалась в угол кровати и только жалобно попискивала. Но с годами стала не обростать мясом, а худеть до невероятности. И глядя на свою старую вешалку удивлялся Виктор Петрович — не затрахал ли я ее так в доску? А у этой доски шершавой , как на зло, вдруг объявились сексуальные намерения, совсем теперь кажущиеся ее супругу неуместными. Пусть сквозняк с тобой трахается, я здесь причем? — Сердился Приходько.
