что моя семья жива.
Меган улыбнулась, хотя одинокая слеза скатилась по ее щеке.
– И я тоже.
Я чувствовал себя таким вымотанным, но сон не шел. Может быть потому, что я нервничал из-за предстоящего совета, хотя знал, что до него, вероятно, еще несколько часов. Или же потому, что мозг никак не хотел отключаться и дать мне отдохнуть. Проглотив в палатке миску тушеного мяса с хлебом – ура, настоящей еде! – я лег на койку, уставившись в темный потолок, в то время как мысли безостановочно блуждали в голове.
Мы были так близки. Близки к концу, каким бы он ни обернулся. Госпожа и Забытые находились где-то там, Кирран – тоже. Мы с трудом преодолели Дикий лес, Междумирье и Густолесье, чтобы найти Аннуил. Мы спасли и ее, и амулет. Узнали, как освободить душу, запертую внутри. Все кусочки пазла наконец-то сложились в единую картину.
И все наши титанические усилия будут напрасны, если мы не сможем убедить Киррана уничтожить атинг-атинг – этот чертов амулет связи – самому.
«А даже если убедим его, – подумал я, – что тогда? Войну уже не предотвратить. Забытые не отступят только потому, что Кирран вернет себе душу. Меган и Эш, естественно, беспокоятся за сына, но реальная угроза исходит от Первой Королевы. Возможно, в этом и заключался ее план: заставить дворы сосредоточиться на Кирране и забыть о ней, пока не станет слишком поздно».
Какими бы ни были ее мотивы, затея Первой Королевы использовать Киррана против придворных была блестящей. Что бы Меган с Эшем ни говорили, они не стали бы сражаться прости собственного сына. Да и фейри Маг Туиреда, вероятно, не решились бы напасть на своего бывшего принца. А Кирран был достаточно опасен и могуществен, чтобы представлять реальную угрозу для всех, кроме правителей королевства. Так что же нам делать? Убить его и столкнуться лицом к лицу с ужасающим горем и гневом Железного Королевства и его королевы? Или оставить его в живых, чтобы он поверг мир в хаос по своей воле? Довольно дерьмовая ситуация, как ни крути.
Так что, остались только мы одни. Я, Кензи, Аннуил, Рэйзор и Тонкий Мужчина. Чтобы прорваться через армию Забытых, найти Киррана и попробовать его вразумить. При условии, что мы вообще сможем обнаружить Киррана. А он станет слушать нас.
Застонав, я прижал тыльную сторону ладони к глазам. Те же страхи, те же вопросы и никаких ответов. Мои мысли походили на бегущего по колесу хомяка, который крутится, вертится и ни к чему не стремится. Мне стало интересно, где сейчас Кензи, не сводят ли ее мысли с ума, как меня.
– Итан? – Мягкий стук в стенку привлек мое внимание, и сердце сжалось. – Ты здесь, крутой парень? – раздался тихий, неуверенный голос Кензи. – Спишь? Или лежишь в постели и думаешь о словах сестры?
Я фыркнул.
– Не думаю, а планирую, – сказал я силуэту, стоящему по ту стороны палатки. – Это разные вещи.
– Угу, конечно. – В ее голосе звучало явное сомнение. – Ну, что бы ты это ни было, ты в приличном виде, или мне вернуться позже?
– Да, – отозвался я, так и не поднявшись с койки. – Я одет. Можешь заходить.
Полог зашуршал, и через мгновение передо мной появилась сама Кензи. Она держала в руках небольшой фонарик, свет которого отбрасывал мерцающие тени на ее лицо и матерчатые стены палатки.
– По-моему, – заявила она с улыбкой, – не похоже, чтобы ты что-то планировал. Ты на чем-то зациклен.
Я обреченно вздохнул.
– Ладно, поймала. Ты пришла только ради того, чтобы указать на это, или есть другая причина?
Кензи усмехнулась, положила фонарь на пол и плюхнулась на кровать рядом со мной. Я фыркнул.
– Просто стараюсь быть честной с тобой, крутой парень. Если бы я не уличила тебя в этом, как бы ты узнал, что снова ушел в мрачные мысли? Порой ты зацикливаешься на чем-то так сильно, что упускаешь очевидные вещи, которые находятся прямо у тебя под носом. К тому же… – ее голос смягчился, – ввиду последних событий мне тоже не уснуть. И я не хотела оставаться в одиночестве. – Она повернулась ко мне с ослепительной улыбкой. – Поэтому я подумала, что приду приставать к тебе, чтобы мы не спали вместе. И… эм-м… черт. – Ее щеки покрылись ярко-бордовым румянцем, когда она поняла, что только что сорвалось с губ. – В рот мне ноги! Кензи, блин. – Ссутулив плечи, она начала сползать с койки. – Так. Пожалуй, пойду спрячусь в нору.
Рассмеявшись, я обхватил ее руками за талию и потянул к себе.
– О нет, ни за что, – сказал я, когда она взвизгнула. – Я не могу упустить шанс подколоть тебя, учитывая, что именно я обычно несу всякие глупости. Ты так легко не отделаешься.
Она пыталась сопротивляться. Без особого энтузиазма.
– Я не говорю глупостей, – запротестовала Кензи, неубедительно пытаясь вывернуться из моих рук. – Это по твоей части, помнишь? Я умная, а ты злой и сварливый. Вот как работают партнерские отношения.
– Ага, – ухмыльнулся я, не собираясь уступать ей. – Тогда что это было несколько секунд назад?
– Не понимаю, о чем ты. Я вычеркнула это из памяти.
– Верно. – Я прижал Кензи к матрасу, одной рукой удерживая ее запястья над головой. Она вызывающе улыбнулась мне, ее губы находились всего в дюйме от моих… и я вдруг забыл, что собирался сказать.
И вместо этого поцеловал ее.
Кензи тихонько вздохнула и расслабилась подо мной, ее губы были теплыми, мягкими и ласковыми. Я почувствовал, как ее язык скользнул по моей нижней губе, и со стоном приоткрыл рот, чтобы впустить его. Она выгнулась в моих руках, навстречу мне, отчего все нервные окончания мгновенно затрубили тревогу.
Я глубже поцеловал ее, и она застонала мне в рот, наклоняя голову так, чтобы дать мне доступ к своей шее. Я прокладывал дорожку поцелуев вниз по ее подбородку, горлу, слушая задыхающееся дыхание, чувствуя, как ее руки гладят меня по спине и проникают под рубашку. Касания ее нежных пальчиков к коже заставили меня вздрогнуть, и я посмотрел ей в глаза.
– Кензи… – прерывисто прошептал я. Сердце бешено колотилось, а в груди поселилось чувство на грани восторга и ужаса. Кензи смотрела на меня снизу вверх, прекрасная и совершенная, и я ничего так сильно не хотел, как наклониться и поцеловать ее, почувствовать, притянуть к себе так, чтобы ничто не разделило нас. Мои пальцы запутались в ее волосах, мне почти до боли хотелось прикоснуться к ней, к ее теплой, гладкой кожи. Но я заставил себя не
