Том выкликнул пони по очереди, и они, взобравшись на крутой курган, чинно встали в ряд, а Том отвесил хоббитам поклон.
– Вот и ваши поники! – объявил он. – А ведь кое в чем они, пожалуй, будут вас умнее, дорогие вы мои хоббиты–бродяжки! Только ум у них в носу, если разобраться. Нюхом чуют, где беда, и бегут оттуда, а вы лóмитесь вперед, вам и горя мало. Ну, а пони, если вдруг речь пойдет о шкуре, ввек оплошки не дадут и не заплутают. Есть чему учиться, а? Вы уж их простите. Верные сердечки, да, но любому ясно: Навьи – это не для них, так что не сердитесь! А теперь они пришли, и поклажа с ними!
Мерри, Сэм и Пиппин извлекли из мешков запасную одежду и оделись. Правда, вскоре им стало жарковато – в запасе–то они держали вещи поплотнее да потеплее, в расчете на близкую зиму.
– А старшая лошадка, Блинчик, – она откуда? – спросил Фродо.
– Это Бомбадилов пони, – ответил Том. – Добрый мой дружочек. Редко я его седлаю. Вот он здесь и бродит – на холмах пасется, гуляет, где захочет. У меня в гостях лошадки сразу подружились. Ну, а ночью был он близко – вот вам и разгадка! Блинчик присмотрел за ними, я не сомневаюсь. Уму–разуму учил их, отогнал все страхи – так я думаю! А нынче, славный толстый Блинчик, старый Том верхом поедет. Подставляй–ка спину! Том проводит вас до Тракта – значит, нужен пони. А то что же это выйдет: хоббиты рысцою, ну а я беги за ними? Мало будет толку!
Хоббиты обрадовались и стали горячо благодарить Тома, но тот только рассмеялся. Больно горазды плутать эти хоббиты, сказал он, так что, пока Том не доведет их до границы, сердце у него будет не на месте!
– Много дел у Тома дома, – развел он руками. – Петь, гутарить, и работать, и бродить по Лесу, и присматривать за всеми. Бомбадил не может быть вечно на подхвате – тут Курган, там Лес, там Ива… У него забот по горло, да и Златовика скоро загрустит без Тома… Уж не обессудьте!
Судя по солнцу, было еще довольно рано, приблизительно между девятью и десятью. Мысли хоббитов обратились к еде. Последний раз они ели вчера около полудня, близ одинокого камня. Никто не возражал против того, чтобы подчистить остатки вчерашних запасов, сбереженные для ужина. Так и поступили – а на закуску пошло то, что принес с собой Том на этот раз. Обильной трапезы не получилось (особенно если учесть, что от сильных потрясений аппетит бывает просто волчий, а применительно к хоббитам это кое–что да значит!), и все же сил заметно прибавилось. Пока хоббиты жевали, Том еще раз поднялся на крышу усыпальницы и перебрал драгоценные трофеи. Бóльшую часть он искрящейся, блестящей грудой сложил на траве и сказал напоследок: «Что ж, лежите! И да набредет на вас добрый путник в добрый час: птица, зверь ли, человек, – чтобы зло прогнать навек!» – ибо лишь тогда чары Кургана могли развеяться окончательно, и Навьям был бы заказан путь обратно. Для себя Том изо всей груды сокровищ выбрал одну–единственную брошь, усыпанную синими драгоценными камнями всех оттенков, от светлого до темного, как цветы льна или крылья голубых бабочек. Долго смотрел он на эту брошь, покачивая головой, словно вспомнив что–то давнее, и наконец молвил:
– Вот игрушка для моей милой Златовики! В память о хозяйке прежней, доброй и прекрасной, я возьму ее отсюда – так–то будет лучше!
Хоббитам досталось по кинжалу, каждый в виде узкого, длинного листа, – все четыре острые, сработанные на диво искусно. По лезвиям бежали вытравленные на стали красно–золотые змейки. Ах, как засверкали клинки, когда хоббиты вынули их из черных ножен, выкованных из какого–то неизвестного, легкого и прочного металла, сплошь усыпанных огненно–красными каменьями! То ли в этих ножнах крылась некая тайная сила, то ли кинжалы хранило заклятие Кургана – но клинки, казалось, были неподвластны времени и блестели на солнце, как новые. На них не было ни следа ржавчины – словно сработали их вчера, а не много веков назад.
– Старый нож еще хорош! Чем не меч для малышей? – хитро прищурился Том. – Острый зуб не повредит, если путь далек лежит, где бы путь ни пролегал и куда б ни вел!
Он рассказал хоббитам, что кинжалы были выкованы в давние, очень давние времена, и выковали их люди, пришедшие из Закатного Края. Их короли враждовали с Черным Властелином, но не устояли под натиском страшного Чернокнижника из замка Карн Дум, что в Ангмаре.
– Мало кто теперь их помнит, – бормотал Том, – и никто не знает, что не все они погибли и не все пропали. Сыновья владык забытых и князей потомки – странствуют они по свету, по горам и весям, терпят горе и лишенья, одиночество и холод, охраняя от напасти слабых и беспечных…
Хоббиты ничего не поняли, но их мысленному взору внезапно представилось видение: перед ними раскинулись бесконечные мглистые равнины минувшего, а по равнинам этим шагали высокие и суровые мужи со сверкающими мечами. Они прошли – и появился еще один, последний, со звездой на челе. Но видение поблекло, и перед глазами опять засияло солнце. Пора было снова пускаться в путь. Хоббиты собрались, увязали котомки и навьючили лошадок, а новые мечи прикрепили к кожаным поясам, под куртки. С оружием хоббиты чувствовали себя неловко и втихомолку дивились – неужели пригодится? Им еще ни разу не приходило в голову, что среди множества приключений, которые сулило им бегство из Заселья, могут быть и настоящие сражения!
Наконец компания тронулась в путь. С холма хоббиты спустились, ведя пони в поводу, затем сели верхом, и пони резво потрусили вперед. Оглянувшись, приятели бросили последний взгляд на древнюю усыпальницу, зеленевшую на вершине кургана, и в глаза им, словно желтое пламя, сверкнул вонзившийся в груду сокровищ солнечный луч. Но вскоре пони свернули за следующий холм, и блеск золота на вершине кургана скрылся из виду.
Фродо вертел головой во все стороны, но вчерашних каменных столбов, похожих на ворота, так и не увидел. Вскоре ложбина привела всадников к виденному ими давеча проходу между двумя холмами, и впереди открылась широкая покатая равнина. Путь получился веселым – разве с Томом Бомбадилом соскучишься? Блинчик частенько обгонял хоббичьих пони: несмотря на толщину, семенил он довольно резво. Ну а Том без конца напевал, только вот песни его все были на каком–то непонятном языке – наверное, самом древнем языке на свете, только и умевшем что дивиться да восторгаться[136].
Теперь они держали путь прямо, никуда не сворачивая. Вскоре стало ясно, что расстояние до придорожной аллеи гораздо больше, чем казалось поначалу. Даже если бы накануне не было тумана, хоббиты ни за что не доехали бы до Тракта засветло, – слишком долго они спали после обеда! Темная линия, которую они приняли тогда за деревья, оказалась всего лишь длинной полосой кустарников, тянувшейся по краю глубокого рва. За рвом поднимался крутой вал. Том объяснил, что когда–то вал этот проходил по границе королевства, но очень уж давно это было! Тут он, казалось, вспомнил что–то печальное и больше говорить не захотел.
