Олег всмотрелся, позвал тихонько:
— Фагим!.. Эй, Фагим!
Один каторжник вздрогнул, дико огляделся. Томас видел, как вздрогнул, когда поднял голову, и глаза нашли Олега. Красноволосый отшельник выглядел в самом деле страшновато, но Томас считал, что он-то привык, а другим может стать не по себе даже в аду.
— Ты... — прошептал невольник. — Ты тоже здесь...
— Судьба, — ответил Олег.
Невольник, которого Олег называл Фагимом, выпустил из рук канат, опасливо оглянулся, сделал шаг в сторону, оказавшись прямо под Олегом. Вдруг глаза расширились:
— Ты... ты во плоти?
— Да, — ответил Олег, — потому мне труднее, чем тебе.
Фагим отшатнулся. На лице отразилась хищная радость, потом недоверие, снова радость, что перешла в ликование. Он оглянулся, поискал глазами здоровенного беса, тот в двух десятках шагов нещадно стегал кого-то так, что летели клочья.
— Надо быть безумным... — прошептал он крепнущим голосом.
— Ты мне это уже говорил, — напомнил Олег. — И не один раз. Подскажи, как добраться до Вельзевула?
Фагим отшатнулся. Круглые глаза стали как у ястреба:
— Я?
Олег развел руками:
— Больше спросить не у кого.
— Что... что дает тебе думать, что помогу злейшему врагу?
Олег посмотрел на Томаса, на красного гиганта с бичом:
— Да просто... просто в самом деле спросить не у кого.
Фагим задергался изо рта пошла желтая слюна. Голос стал хриплым от ненависти:
— Ты... ты, который меня убил... Ты такое... мне? Ты, который всегда был всезнайкой...
Олег тяжело поднялся, колени хрустнули. Томас тревожно поглядывал на красного гиганта с бичом. Тот ощутил непорядок, подозрительно всматривался в их сторону. Фагим ударил обеими руками по каменной стене, едва не дотянувшись до сапог Олега, захрипел, а когда сполз, на стене остались кровавые следы.
— Фагим, — сказал Олег просительно, — ты же знаешь, я не был всезнайкой... Потому столько ошибался, получал по голове. И сейчас я знаю намного меньше тебя! В наш старый добрый мир, где мы... словом, ворвалась нелепая рабская вера христиан. И культура, и цивилизация равно сметены и втоптаны в грязь! Все мои знания, умения, даже магия — бессильны перед миром, где правит не разум, а слепая вера, где восхваляются не герои, а лакеи-угодники!
Томас разрывался от сочувствия, Олег никогда не говорил с такой тоской и болью, чувством поражения, обреченности. Фагим вскинул голову, в запавших глазах была слепая ярость. Он снова бросился на стену, пытаясь ухватить за сапог Олега, на этот раз пальцы царапнули почти за подошву.
— Ты... враг...
— Жгут библиотеки, — сказал Олег тоскливо, — зверски убивают ученых, мудрецов, исследователей... Разрушают школы, а строят монастыри...
— Враг...
— Эх, Фагим!.. Томас, пойдем, — сказал Олег.
Красный гигант направился в их сторону, как вдруг донесся переполненный ненавистью голос:
— На шестом уровне внизу... есть ход...
Олег спросил быстро:
— Куда?
— Не знаю, — донесся шепот, в котором ненависть клокотала как кипящее масло в котле. — Это подкоп... Его делают уже сто тридцать лет... Вчера пробили, но пока никто...
Красный гигант рванулся в их сторону. Невольники падали под его ударами как стебли травы под острой косой. Двое с жуткими криками исчезли за краем, из бездны донесся удаляющийся крик. Олег с Томасом отступили за камни, пригнулись. Слышен был рев, звонкие удары бича, стоны несчастного. Лицо Олега было мрачное, глаза отводил, на Томаса не смотрел.
— Ты его знаешь? — спросил Томас шепотом, тут же устыдился глупого вопроса. Поспешно спросил: — Доверяешь?
— Нет, конечно, — ответил Олег тихо. — Ты же слышал...
— Ты убил его, надеюсь, не в спину?
Олег раздраженно сдвинул плечами:
— Да какая разница? Для магов не важно, как убил. Важнее, как жил.
Щелкающие удары пошли удаляться, словно надсмотрщик по дороге раздавал удары направо и налево. Или же, подумал Олег хмуро, но Томасу говорить не стал, чудовище погнало несчастного для допроса с пристрастием. Что-то здесь многое не вяжется. Слишком уж на каждом шагу ждет засада, ловушки, словно многое предусмотрено.
Томас сердито сопел. Убить глаза в глаза или подло в спину — большая разница. И какими бы высшими ценностями не бахвалился калика, но никакой мир не будет миром, никакая вера не победит сердца, если можно будет бить в спину, лежачего, или втроем одного.
Олег шел торопливо, часто оглядывался. Красное небо блекло, темнело, словно горячая кровь свертывалась в коричневые комки, медленно проявилась громадная, как таз цирюльника, луна. Хотя бы желтая. как покойник, или пурпурная, как туша с содранной шкурой, но луна засияла настолько мертвенно бледным светом, холодным и серебристым, что плечи Томаса сами собой передернулись как у большого пса, что выскочил из ледяной воды.
В лунном свете Томас видел только темные впадины вместо глаз Олега, но по всей фигуре было столько напряжения, что наконец ощутил, как под доспехами побежали мурашки:
— Опасность?
— Кто-то идет по следу, — бросил калика.
— Уверен? — спросил Томас, а руки уже сами потащили меч из ножен. Он начал прислушиваться, оглядываться, сразу же ударился головой о камень так, что в черепе зазвонили все колокола Британии, а перед глазами вспыхнул настолько яркий свет, словно Господь творил мир заново. Ругнулся, помянув всех святых настолько крепко, что у тех кожа от стыда слезет как у линяющих змей, пошел по-рыцарски вперед и без оглядки: волхв на то и волхв, чтобы чуять, а он, рыцарь, чтобы защищать простой люд с мечом в руке, а не выполнять работу воина-лазутчика.
Вскоре чуткое ухо уловило быстрый цокот крепких когтей. Камень отзывался звучным щелканьем, Томас непроизвольно определил размер когтистой лапы, по спине пробежала дрожь. Он приотстал, пропуская Олега вперед:
— Я встречу первым.
Олег на ходу оглянулся:
— Успей выставить перед собой меч.
— Зачем? — спросил Томас оскорблено. — Пусть ощутит на себе мой удар.
— Не успеешь... — сказал Олег сожалеюще.
Но охотно прошел вперед, поставив рыцаря между собой и настигающим чудовищем. Они торопливо пробирались вдоль отвесной стены, Томас чувствовал, как Олег отчаянно ищет хоть малую щель, из которой могли бы тыкать в страшную морду остриями меча и посоха, но выемки были от сколотых глыб, кулак поместится с трудом, а стук копыт... если бы копыт, а то когтей!.. чаще, зверь уже почуял, а то и увидел, помчался галопом...
Томас, теперь снова оглядываясь, успел увидеть в лунном свете блеснувшую спину массивного зверя. Тот мчался за ними гигантскими прыжками, быстро сокращая расстояние. Томас молча развернулся и вскинул меч над головой. Был соблазн выставить прямо перед собой, как и советовал мудрый калика, сейчас Томас и сам понимал, что так надежнее, но что-то возмущалось против постоянно правильных решений, он — рыцарь, а не монах! — и теперь весь превратился в комок нервов, вглядывался в темноту, прыжки все слышнее...
