И Хашдад впервые задумался о том, что ради достижения своей цели киммериец и впрямь пойдет на все. Ему неважно, сколько людей при этом будет зарублено, обезглавлено — или, скажем, сожжено. И если Конан и впрямь доберется до цитадели Ночных Клинков — можно не сомневаться, там не останется ничего живого. Вопрос же в том, останется ли при этом в живых сам Конан и те, кто дерзнут сопровождать его…
Пир, устроенный эмиром по случаю блистательной победы, оставил далеко позади все праздники и торжества Маранга. Конан ел за троих и пил за десятерых, словно вознаграждая себя за долгие лишения.
— Теперь надо довершить начатое, — словно равному, сказал киммериец эмиру. — Войско Тлессины уничтожено. Надо брать город!
— О, да, да! — закивал правитель Маранга. — Возглавишь ли ты мою армию, о, доблестный Конан?
— Возглавить армию? Нет, это не для меня. Я дал… гм… обет вернуть в один храм некогда похищенную оттуда вещь, которая сейчас находится в столице Датхи… Больше мне там ничего не надо.
* * *
Поход на Тлессину был недолог и победоносен. Султан опрометчиво послал на Эврарские холмы всю свою армию; в городе осталось не более тысячи способных носить оружие. Столица Датхи сдалась без боя.
Эмир Маранга был настолько любезен, что снабдил Конана всем необходимым для перевоза этой самой Священной Клепсидры. И хотя киммериец вовсю сам смеялся над собой, слово, данное плененному богу, он намерен был сдержать во что бы то ни стало. Он непременно вернет клепсидру на ее место… Только для начала сам покончит с орденом Ночных Клинков.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. По следу Ночных клинков-2: От Тлессины и Маранга до Энгласа
Священная клепсидра была в глубокой тайне припрятана в личной казне марангского эмира. Наступило время решать, что делать дальше.
Эмир пригласил Конана на прогулку по его саду. Сад был и впрямь хорош, но любезность правителя оторвала киммерийца от многообещающего свидания с одной дворцовой служаночкой, чем северянин был немало раздосадован.
Изысканная речь владыки Маранга лилась и лилась — плавно, неостановимо… Конан начинал чувствовать глухое раздражение — в Киммерии привыкли говорить открыто и прямо.
— Так все-таки, не согласится ли доблестный Конан занять место командира моей гвардии? — журчал эмир. — Теперь, когда Тлессина повержена… кто может противостоять войску Маранга, тем более, если его поведет в бой прославленный Конан Киммерийский?
Северянин насторожился. Это становилось интересным. Неужто эмир решил обратить оружие против Ночных Клинков?..
Однако это оказалось совсем не так. Воевать со страшным, гнездящимся где-то на юге врагом он не хотел ни на йоту. Мирные города приморья — Дель Морга, давний торговый соперник Маранга, и прочие, помельче, — вот что эмир хотел бы прибрать к рукам, всячески убеждая Конана возглавить его войско и суля златые горы — пост наместника в Дель Морге, например…
Конан хмыкнул. Подобное ему нравилось — он был сыном своего века и белых риз не носил. Пожалуй, завершив дело с Орденом, вполне можно было бы осуществить и эту операцию… Хозяин Дель Морги — разве плохо?
Однако его природная осторожность подсказывала иной возможный исход. Устрашенные города откроют ворота, он, Конан, и впрямь обоснуется в Дель Морге, а потом его настигнет внезапная смерть от чаши с отравленным вином. Эти южане… Киммериец насмотрелся на их обычаи в Шадизаре и Аренджуне, не говоря уж о Заморе. Сладкие речи и обильные возлияния — а потом предательский удар в спину!
Конан почесал затылок.
— Это, конечно, все очень хорошо…
— Но? — подхватил проницательный эмир. — В чем тут преграда?
— У меня осталось дело, — сдвигая брови, объяснил киммериец. — Мне надо покончить с Ночными Клинками — и пока я не расправлюсь с ними, ни за что иное браться я не могу. Хотя потом, конечно же, можно…
Эмир всплеснул руками, совсем как разочарованный купец, у которого сорвалась выгодная сделка.
— Зачем, зачем тебе это, Конан? Когда-нибудь потом, когда армия объединенных под властью Маранга городов обретет настоящую мощь, я заверяю тебя, я даю тебе слово, что мы непременно…
Конан едва заметно усмехнулся. Киммериец хорошо знал цену подобным обещаниям.
— Нет, достойный владыка. У нас в Киммерии не привыкли откладывать месть до завтрашнего дня. Боги помогают смелому! Я должен отправляться на юг.
— На юг… — эмир тяжело вздохнул. — На юге ты не найдешь ничего, кроме мучительной смерти — или же нового рабства. Подходы к крепости Ночных Клинков охраняет элементал, дух огня, покорный чародеям ордена — он испепелит тебя, как только ты приблизишься…
— Элементал? — Конан поднял брови. — С такими я еще не встречался… Что ж, значит, тем интереснее будет поход!
— Конан, Конан… — эмир вновь покачал головой. — Я понимаю, что ты не слишком-то доверяешь мне. Но чтобы уговорить тебя встать под стяги Маранга, я готов отдать тебе руку моей дочери Илорет!
Киммериец поперхнулся. Прелести наследницы Маранга, разумеется, не оставили его равнодушным, но слова эмира повергли северянина мало что не в смятение. Переспать — это, пожалуйста, а вот все прочее… Разговор начал приобретать совсем дурной оборот. Кром! А тут еще эта болванка… то есть, тьфу, Священная Клепсидра, каковую надлежит доставить в вендийский храм и каковую смогли понять лишь полдюжины крепких рабов — она-то остается здесь, в Маранге!
А еще Лиджена. Девчонка, умудрившаяся неведомыми путями угодить из Бодея в Маранг! Которую, — Кр-р-ром! — все-таки придется тащить домой… ибо не пристало мужчине похищать таких девушек и не возвращать их… за немалый выкуп, разумеется.
Ладно. С южанами жить… Конан натянул на лицо улыбку.
— Почтенный эмир, твои слова меня убедили. Я согласен. Но только я прошу, — (слово это далось северянину нелегко — он привык брать и отнимать, но никак не просить), — отпустить на свободу служанку твоей дочери по имени Лиджена. Ее надо отправить в Бодей… к ее отцу.
— Немедленно распоряжусь, чтобы ее отправили на самом лучшем нашем корабле! — энергично рубанул воздух ладонью эмир. — Я дам ей надежную охрану… и щедро одарю. Ты доволен?
— О, да! — кивнул Конан. — Как только она отплывет — мы займемся твоей армией, почтенный. Я думаю, — небольшая муштровка ей не помешает…
Эмир пришел в восторг.
— О, нет, конечно же, нет, доблестный Конан! Я наделю тебя всеми необходимыми полномочиями…
— Чем-чем? — переспросил киммериец. Подобные слова он слышал впервые.
