Как в полусне она увидела протянутую руку с разведенными в стороны длинными, узловатыми пальцами («На безымянном – тонкое серебряное кольцо с черным агатом», – услужливо подсказала память). Ладонь, чуть подрагивая, зависла над окостеневшим лицом Рейе, и тот беззвучно выдохнул:
– Я должен вернуться домой.
«Именно эту фразу он хотел произнести утром, прежде чем впал в забытье, – догадалась королева. – Но ни о каком посещении Рабиров и речи быть не может! Рейе нужен мне здесь!»
Вслед за речью к Рейениру вернулась способность двигаться – он рывком сел и немедля согнулся, с усилием втягивая воздух и словно захлебываясь. Человек в синем плаще заставил его лечь, после чего гуль вполне осмысленно огляделся по сторонам. Виновато улыбнулся, заметив Чабелу, нахмурился и растерянно пробормотал:
– Почему я ничего не слышу?
– В каком смысле? – опешила зингарка.
– Все вокруг… Люди во дворце – их мысли, само их присутствие, – каждое связное предложение давалось Рейе с огромным трудом, – раньше я отчетливо слышал их, мог догадаться, о чем они думают и чего добиваются, а теперь вокруг пустота… В лесах складывают погребальные костры… Мне нужно уехать! – убежденно повторил он.
– Никуда ты не поедешь, – скрывая под решительностью растущую тревогу, заявила Чабела. – По крайней мере, прямо сейчас. Ты свалишься с коня, не одолев и четверти лиги… Кто-нибудь может внятно растолковать, что происходит? – она едва не сорвалась на раздраженный окрик.
– Минувшей ночью над Рабирами пронеслась буря, – заговорил молчавший доселе третий участник беседы. У него оказался низкий, слегка надтреснутый временем голос человека, привыкшего отдавать команды на поле сражений. – Ее вызвала чья-то недобрая… или несведущая воля, и она многое унесла с собой. Мне жаль, Ваше величество, но Рейе… то есть месьору да Кадена сегодняшним же вечером придется отправиться в Рабирийские холмы. Я поеду с ним, ибо то, что там происходит, крайне меня тревожит.
– Меня тоже, – королева взглянула на высокую фигуру напротив, запоздало вспомнив, что отточенное с годами умение различать мысли по выражению лиц в данном случае ей не поможет. – Но я хотела бы знать…
«Вот и все, – горькая, усталая мысль пришла откуда-то со стороны, робко присев пороге. – Твоя удача исчерпалась до дна. Пятнадцать счастливо прожитых лет зачеркнуты и больше не имеют значения. Ты же всегда знала, что когда-нибудь этот миг настанет. Он уедет в свои ненаглядные Рабиры и не вернется. Здесь нет ничьей вины – ни моей, ни его. Просто отпущенное нам время закончилось. Я стану для Рейе еще одним воспоминанием… и я делала все, чтобы это воспоминание было приятным».
21 день Первой летней луны.
На королевском почтовом разъезде и соседствующем с ним постоялом дворе «Счастливая подкова», что на полуденной окраине городка Алькалад, лежащем возле самого подножия зловещих Рабирийских гор, видывали всякое. Заполошных гонцов, везущих толстые сумки с печатями казначейства либо же известного торгового дома. Подозрительных курьеров, снабжецных грозными бумагами с устрашающими подписями. Останавливалась здесь как-то даже черная карета с железными решетками на окнах, в которой перевозили в столицу изловленного злодея короны.
Потому двое верховых, влетевших на полном галопе в большой двор, никого не удивили, разве что распугали мирно квохтавших кур.
На шум из дверей трактира выглянул служка и сразу юркнул обратно – известить хозяина о возможных посетителях. Зашевелился дремавший подле стены конюшни конюх, особенно когда приметил капавшие с лошадиных морд хлопья пены и мыла. Чалый жеребец выглядел еще ничего, но рыжая кобыла еле держалась на ногах. Бедное животное даже язык вывалило, так его загоняли. Должно быть, мчались без передышки от ближайшей станции, а та расположена в добрых десяти лигах отсюда, как раз у переправы через Флемму. Быстро путешествуют только дурные вести, значит, куда-то пришла беда.
Свалившийся с лошадиной спины человек остался стоять рядом с мокрой, дрожащей кобылой, согнувшись и уперевшись ладонями в колени. В том, что нижнюю половину его лица закрывал плотный черный шарф, не крылось ничего таинственного – как еще спастись от неизбежной мелкой желтоватой пыли зингарских дорог? Вот незнакомец рывком содрал повязку и надрывно закашлялся, сплевывая на твердую, как камень, землю вязкие красные сгустки. Придя в себя, бросил мимолетный взгляд по сторонам и, пошатываясь, направился к станции.
Второй всадник, сухопарый верзила в потрепанном синем плаще, успевший вылезти из седла, поймал его за плечо, строго вопросив: «Ты куда?»
– Берем свежих лошадей и едем дальше, – бросил Рейе да Кадена единственное связное предложение, использовавшееся им на протяжении пути. Остальные его речи сводились к невнятным ругательствам. – Мы почти у цели!
– Вот именно, – согласно качнулся темно-синий капюшон, жестом подзывая замешкавшегося конюха. – Не хотелось бы привезти в Холмы твой охладевший труп. Кроме того, здесь неплохо кормят, а хозяин имеет полезную привычку собирать различные слухи.
– Я не хочу есть, – Рейенир дернулся, пытаясь освободиться от железной хватки спутника. Не преуспев, сдался: – Ладно, будь по-твоему. Передохнем колокол, не больше.
Новый долгий приступ удушающего кашля застал гуля в дверях таверны. На сей раз вместо россыпи кровавых пятен о доски крыльца глухо ударился маленький, влажно поблескивающий предмет цвета отполированной кости. Вещица смахивала на клык хищного животного – тонкий, острый и слегка изогнутый. Рейе торопливо подобрал его и сунул в карман, беззвучно прокляв небо, землю и собственную горькую судьбу.
– Еще один? – с холодноватым сочувствием осведомился Эллар.
Ответа не последовало.
* * *Занимавший весь нижний этаж обеденный зал таверны пустовал, если не считать кучки местных горожан, сидевших в дальнем углу и вполголоса о чем-то споривших. Меланхолично вытиравший кружки за стойкой хозяин «Подковы» при виде гостей слегка воспрянул духом и приветственно махнул рукой, указывая на стоящий особняком стол, отгороженный хлипкой деревянной перегородкой.
– Нарочно для тебя соорудили? – вяло поинтересовался Рейенир, усаживаясь.
– Я частенько проезжаю через Алькалад, – подтвердил маг. – Почтенный Орхис счел, что такая ходячая диковина, как я, привлекает лишних посетителей, и по мере сил заботится о редкостном клиенте.
– И как оно? Не противно выступать в роли ярмарочной диковинки? – скривился Рейе.
– Ничуть. Пальцами никто не тычет – опасаются. И потом, отчего бы не оказать маленькое содействие приличному человеку?
