Должно быть, именно это соображение и подтолкнуло Иламну. Ее клинки заметались, словно парочка железных ос, жаля одновременно сверху, снизу и сбоку. Противник попятился, почти вслепую отмахиваясь ножом, гулька извернулась в немыслимом пируэте, подняв вокруг себя веер брызг – и охотник вдруг завалился набок, хватаясь за пробитый бок и сипя горлом, перечеркнутым окровавленной улыбкой. Гулька, тут же позабыв о нем, кинулась к спасительному берегу.
Она промешкала самую малость – но для двоих, которые выскочили следом, этой малости оказалось достаточно. Тот, что был поближе, упруго метнулся вперед с явным намерением загнать клинок под лопатку беглянке. Иламна обернулась вовремя, ушла от удара, выставила нож, и убийца отпрянул – но их было двое, они подходили не спеша, гнусно ухмыляясь и поигрывая кинжалами, и Рейе увидел, как у Иламны бессильно опустились руки.
– Почему? – безнадежно спросила она, более не делая попытки бежать. – Я же выполнила все, что он хотел. Я ни в чем не виновата ни перед ним, ни перед вами. Хотя бы скажите, за что?
– Да откуда я знаю, милая? – широко, простецки улыбаясь, сказал белобрысый крепыш, что держался справа. Он держал нож как саблю – зажав в кулаке, острием вверх – значит, бить будет снизу, под вздох, подумал Рейе. – Нам что? Князь сказал – убить, мы пошли да и убили. Сам бы я, конечно, лучше чем другим с тобой занялся. Может, и займусь еще… Ну а потом – уж извини, подруга, служба такая…
Приподнявшись из своего укрытия, Рейе метнул кинжал, и узкое листовидное лезвие вошло белобрысому в шею за третьим позвонком. Рабириец рухнул без звука, его нож зарылся в песок. Второй завертелся на месте, пытаясь сыскать нового врага, и выпустил из виду Иламну – та с нечленораздельным воплем бросилась на него, размахивая клинками. Забыв про оружие, гуль отшвырнул девицу ударом кулака, а в следующий миг с обрыва ему на голову ссыпался Рейе.
Да Кадена скатился на него прямо по склону оврага, в лавине из песка, мелких камешков и оборванных корней. Метательный кинжал засел глубоко в затылке белобрысого, и потому Рейенир пустил в дело второй – тяжелый, с длинным и широким лезвием, снабженным у обуха рядом острых зазубрин. Последние годы ему чаще приходилось держать в руках эсток, тонкую и длинную зингарскую шпагу, но и с ножом все получилось как нельзя лучше. Противник, сущий мальчишка по меркам Лесов, не успел даже сообразить, от чьей руки пришла к нему смерть.
Первым делом Рейе вытащил из трупа столь удачно послуживший метательный клинок. Потом огляделся.
Иламна распростерлась навзничь там, где болотная грязь переходила в лесной желтый песок. В камышах, похоже, никто более не скрывался – зеленые верхушки замерли неподвижно, и ночную тишину нарушали только редкие скрипы цикад. В наступившей тишине мирно журчала вода, обтекая труп в черном, застрявший на отмели лицом вниз. Рейенир в третий раз пробормотал столь полюбившееся ему киммерийское ругательство, сорвал пучок жестких листьев осоки и принялся тщательно оттирать лезвия обоих ножей. Делал он это не столько из любви к аккуратности, сколько для того, чтобы унять предательски дрожащие пальцы.
К тому моменту, как дрожь в руках прошла, а оба клинка заблистали почти первозданной чистотой, герольд покойного Драго сидела на куцем пеньке, и ее поникшие плечи судорожно вздрагивали. Рейе никак не мог решить, как себя с ней вести. С одной стороны, она была изобличенным предателем, и полагалось облить ее холодным презрением. С другой же – перед Рейе сидела красивая молодая женщина, которой он только что – в очередной раз! – спас жизнь. И эта женщина плакала.
Не придя ни к какому решению, он буркнул:
– Ты как? Не ранена?
Иламна молча мотнула головой. Нет, не ранена.
– А это что за ухорезы? Дуэргар?
Молчаливый кивок: дуэргар.
– Послушай, ты точно в порядке? Язык не откусила от волнения?
Новый взрыв рыданий и невнятная короткая фраза, заставившая Рейе переспросить:
– Что сделать?!
– Прикончи меня! – рявкнула Иламна, вскакивая со своего пенька. Лицо ее было мокрым от слез, а кулаки крепко сжаты – правда, ножи разбросаны по песку. – Давай, доделывай их работу – я это заслужила именно от тебя! Это я вас предала! Я завела вас в ловушку! Я служила ублюдку Блейри с самого начала осады Токлау и прилежно доносила ему всякую сплетню!
Рейенир качнулся, как от удара, и пошел на девушку. Широкий, с зазубринами на обушке нож Одноглазого он все еще сжимал в руке, забыв убрать в ножны. Увидев это, Иламна всхлипнула и закрыла глаза.
Тогда Рейе сделал то, чего сам от себя не ожидал – обнял ее, притянул к себе и тихонько шепнул:
– Я знаю. Но это не твоя вина.
***
– …Он заставил меня. Я не знаю как, Рейе. У него есть Сила… Сила Венца, но не такая, какая была у покойного Драго. Когда Драго пускал в ход Венец – очень редко, по пальцам можно пересчитать – это было… ну, как рассвет над морем… это прибавляло мудрости, и тогда собеседник сам видел правоту Владыки. А у этого… Он лупит своей Силой, как дубиной, налево и направо, ему нужны не союзники, а покорные рабы. Вламывается в твой разум, как насильник, как завоеватель – не подчиниться нельзя, а подчиняться тошно. Тебе больно, гадко, ты понимаешь, что так нельзя… но ты должен. И свет. Синий свет, от которого слепнешь на время…
– Так говоришь, он частенько наведывался в Токлау? И как часто?
– Почти каждую ночь. Просто взбирался на стену в первом попавшемся месте. А часовым говорил – «вы меня не видите», и они его не замечали…
– Почему же тогда он не проник в покои Просперо или мои? Не прикончил нас во сне? Не заставил сдать форт? Впрочем, вряд ли он тебе об этом говорил…
– О, говорил-то он как раз очень много. Мол, он не хочет бессмысленной резни, ему, дескать, претят убийства исподтишка. Что, кабы не я, он вообще не появлялся бы в крепости, но меня он жалеет и хочет раскрыть глаза на предательство зингарского прихвостня, то есть твое… Я чуть не рехнулась, меня пополам разрывало изнутри: с одной стороны, я знала, что он врет, с другой – не могла не верить… И это при том, что он, похоже, не использовал даже трети своей подчиняющей Силы – боялся, как бы я вовсе не лишилась мозгов. Но воздействие Венца постепенно сходит на нет, если его достаточно долго не обновлять. Сейчас наваждение прошло окончательно. И теперь я ясно вижу, что в конечном счете наш князек кое в чем жутко просчитался.
– Вот как? В чем же, если не секрет?
– Не секрет. В общем, это даже немного смешно. Знаешь, когда пытаешься с помощью Венца воздействовать на чужое сознание, то вынужден хотя бы немного приоткрыть свое – ты ведь не можешь пожать чью-то руку, не протянув в ответ свою, верно? Если носитель Венца мудр и благороден в помыслах, такое соприкосновение ничем ему не грозит, даже напротив: тот, на кого обращена Сила, узрев сокрытое, исполнится светлой спокойной радости и уважения. Так было с Драго. Ну а Блейри… он забрал себе огромную Силу, ей невозможно противиться… но при этом он даже не подозревает, насколько открыты его собственные мысли. Он бездарь, на которого свалилась частичка настоящей мощи. Непосвященный, вроде этих вот головорезов, все равно ничего не поймет. Но если владеешь Силой хоть немного, то увидишь, хотя бы невольно…
