На первом кордоне нас остановили гвардейцы.
Я приоткрыл дверь автокэба и спросил недовольным тоном:
— В чём дело, господа?
Старший из солдат коротко кивнул и, представившись, пояснил:
— Досмотр всех экипажей и личный досмотр гостей, сэр. Выйдете, пожалуйста, из автокэба.
На это я лишь холодно усмехнулся.
— Вы рискуете потерять голову, солдат.
— Сэр, это приказ начальства. Я не могу пропустить вас и вашу леди без досмотра.
Я со вздохом полез в карман. Заметив мой жест, солдат напрягся и обхватил приклад винтовки.
— Стрелять в меня будете? — прищурился я. — Может, сначала глаза протрёте? — Я вынул из кармана листовку, развернул, приблизил бумагу к своему лицу. — А если так?
Солдат несколько раз перевёл взгляд с фотографии на меня и обратно, и побледнел.
Потом выпрямился и отдал честь.
— Здравия желаю, мой принц!
Я захлопнул дверь автокэба и посмотрел на Сильвер.
Она была заметно напряжена и весь оставшийся путь до второго кордона не проронила ни слова. Нас остановили опять, на этот раз полицейские, и всё повторилось примерно по тому же сценарию. Я вынул листовку, показал свою физиономию, мне отдали честь. Однако на этот раз полицейский попросил досмотреть личные вещи Сильвер.
— Это моя спутница, — возмутился я. — Надеюсь, вам не нужно объяснять, что такое «спутница»? Досматривать её никто не имеет права. Этим занимаюсь только я сам. — Я повернулся к Сильвер и подмигнул ей. — Правильно, детка?
— Всё, что пожелаете, мой принц, — выдохнула Сильвер, приникая к моему плечу.
Я снова посмотрел на полицейского и одарил его многозначительным взглядом.
Тот мгновенно отстал, и наш автокэб, миновав, наконец, кордоны, остановился у огромного особняка Орриванов.
***
Это был выстроенный из серого гранита замок, вдвое больше замка Сильвер — монументальный, громоздкий. Настоящая крепость.
Бернард открыл дверь автокэба сначала мне, потом Сильвер (а всё-таки этот молчаливый засранец отлично знал, кого вёз). Мы поднялись на крыльцо и остановились у центрального входа в особняк — высоких двустворчатых дверей, украшенных фамильным гербом Орриванов: мечом, овитым стеблем розы с бутоном.
Сильвер позвонила в изящный маленький колокол, размещённый у мраморных перил рядом с дверьми. Через секунду показался слуга, невысокий темноволосый юноша в бордовой ливрее, отделанной золочёными нитями.
— Добрый день, господа. — Он поклонился и уточнил: — Вас ожидают?
Судя по выражению его лица, мы были не первыми ранними гостями за сегодняшнее утро.
— Да, нас ожидает патриций Орриван, — ответила Сильвер. — По важному вопросу.
— Извините, мисс, — холодно произнёс камердинер, — но сегодня, по приказу мистера Ринга, при входе в эту резиденцию все адепты должны надевать запретные путы. Даже сам патриций Орриван сегодня их носит.
— Что? — опешила Сильвер.
От неожиданности она попятилась, натолкнувшись на меня.
— Прошу вас, наденьте это, — попросил юноша и, не моргнув глазом, вынул из кармана уже знакомую мне серебристую верёвку. — Как вас представить, господа?
Сильвер в ужасе уставилась на путы, а я не стал больше медлить и выпустил хамоватого принца на волю.
— Эй, ты. Теодор Ринг не нуждается в представлении. Я не адепт и не владею кодо, так что к чёрту ваши путы! — Я толкнул парня плечом, подхватил Сильвер за талию и ввалился вместе с ней в холл, бросив камердинеру: — Она со мной.
В шикарно обставленном холле, больше напоминающем музей, никого не обнаружилось.
— Где они? — повысил я голос, оглядывая холл. — Где моя семья?
— Сэ-э-э-р! Вы должны надеть запретные путы! — возмутился опешивший камердинер.
Я обернулся и пронзил юношу взглядом.
— Разве ты не слышал, что я спросил? Где они?
— Но… сэ-э-э-р… — Камердинер мгновенно растерял всё своё выхолощенное хладнокровие и покосился на широкую лестницу, ведущую на второй этаж.
Ничего больше не говоря, я направился туда.
— Мой спутник… он… слишком титулованная особа и не терпит заминок, — поспешила пояснить камердинеру Сильвер и кинулась вслед за мной с театральным призывом: — Ваше Высочество! Ради бога! Успокойтесь! — Она поравнялась со мной и засеменила рядом, изредка выдыхая: — Принц Теодор, не нужно скандала… прошу вас… это всего лишь недоразумение… Ваше Высочество…
И пока мы поднимались на второй этаж, напряжение во мне росло. Возможно, я совершал последний безрассудный поступок в своей жизни…
— Эй! — гаркнул я уже на втором этаже. — Орриван! Какого чёрта здесь происходит?!
— Мой принц, успокойтесь… успокойтесь… — запричитала за моей спиной Сильвер.
Созданная нами суматоха не осталась незамеченной.
Дверь одного из кабинетов распахнулась, и оттуда вышел приземистый пожилой блондин, бледный и напряжённый, с кожей болезненного землистого оттенка. Одного взгляда на него хватило, чтобы провести параллель с внешностью Дарта Орривана. Это был его отец, однозначно. Патриций Лукас Орриван.
— Чёрт возьми! — снова рявкнул я, не считаясь с высоким статусом патриция. — Что вы себе позволяете, Орриван?
Мужчина и без того был бледен, как смерть, а тут, увидев меня, отшатнулся и замер, смял лацкан пиджака на груди, будто вот-вот свалится с сердечным приступом.
Друг на друга мы смотрели несколько долгих секунд, потом патриций всё же справился с собой и выдавил:
— Ваше Высочество? Принц… Теодор? — Он перевёл взгляд мне за спину. — Ли?..
Я не стал дожидаться, когда он пригласит меня в кабинет, и направился туда сам. И то, что я там увидел, заставило меня замереть на пороге.
***
Во-первых, это был не кабинет, а огромный банкетный зал, рассчитанный на тысячу персон, если не больше, заставленный сервированными столиками, украшенный белоснежными портьерами, потолочными фресками, колоннами и лепниной. Тут имелась даже сцена для театральных и вокальных выступлений. И над всем этим буйством роскоши свисали три гигантские многоярусные люстры.
Но это было не самое главное.
Прямо посередине зала, ровно под люстрами, на бронзовых подставках возвышался гроб, обитый чёрной атласной тканью и украшенный драгоценными камнями в виде монограммы «Т.Р.» на боках и крышке.
Гроб был закрыт, но все присутствующие явно уже уверились, что там-то и покоится Его Высочество принц Теодор Ринг.
Теперь насчёт присутствующих…
Так много своих врагов в одном месте я не видел никогда.
Сначала я встретился взглядом с тэном Эдуардом Зивардом, и мы, несомненно, узнали друг друга. Рядом с ним стоял его верный пёс Херефорд, чёрный волхв на побегушках (интересно всё же, как Зивард подчинил себе такого сильного адепта?). В углу, вытаращившись на меня, замер инспектор Тильдо Жан-Жермес, его злосчастный револьвер топорщился в кобуре на поясе.
С другого угла на меня смотрел Бартоло Соло. Здоровяк не смог спрятать эмоций. Он разом побагровел и вспотел, когда увидел, кто появился в зале.
Все остальные люди мне были не знакомы, но большинство из них я с ходу вычислил.
У той же стены, где притих инспектор Жан-Жермес, в ряд выстроились восемь человек, мужчины и женщины разного возраста. Наверняка, это были независимые присяжные из Зеола. Там же стоял мужчина в чёрной длинной мантии. Похоже, государственный обвинитель.
Я бегло оглядел остальных.
Бартоло, скорее всего, сопровождал своего патриция, Мэтто Соло, пожилого седовласого мужчину с пышными бакенбардами, такого же высокого и плотного, как и сам Бартоло. Ядрёная порода Соло была видна сразу.
Рядом с ними стоял невысокий азиат, совсем дряхлый старик, старше всех здесь присутствующих (если не считать Херефорда), он грузно опирался на трость с крупным набалдашником в виде головы дракона. Никаких сомнений — это был Ю-Вэй Сильвер, дядя Ли Сильвер.
Однако вскользь опознать я смог не всех.
