- Старший лейтенант… - успокаиваю я Лиду.
- А… Каких войск? - не успокаивается комсомолка.
- Третьей имени взятия Берлина партизанской бригады!
«Ну, вот что ты, дорогой, несешь, а?» - говорит мой внутренний голос, а я, отбив наступление любознательной студентки продолжаю игру в вопросы и ответы. (Вы спросите, а как я догадался, что она - студентка? «Элементарно, Ватсон!» Она же сама сказала, что уже не первый год приезжает к дядьке на каникулы, а барышня - далеко не школьница, лет двадцать на вид.)
- А как лечили командира?
- Дядька Остап руку ему в лубки положил, да эти мрази… - снова кивок в сторону покойника, - их сорвали. Из рожка отваром куриным кормили. Что мы еще сделать то могли?
- Все правильно вы делали, Лида. Не волнуйтесь. Зельц, воды принеси - умоем лейтенанта. А потом на двор сходи - лубки найти надо.
В процессе умывания танкист очнулся. Разлепив неподбитый глаз, он уставился на меня, а потом, зашипев что-то грозное, попытался вскочить. «Прям дите малое», - подумал я, прижимая отощавшую тушку танкиста к полу.
- Спокойно лейтенант… Свои здесь, свои…
- Аа… а кто вы? - тяжело дыша, спросил он.
Ну что ему было ответить? Не правду же…
- Разведка мы, партизанская. Сидеть можешь?
- Да.
В этот момент Дымов как раз разыскал и принес лубки.
- Сержант, давай в охранение, а то сидим тут, как не знаю кто. Лида, это чьи это дети? Ваши?
От подобного предположения комсомолка возмущенно вскинулась, но, видимо, осознав, что сейчас не время и не место для кокетства, ответила:
- Это тети Марьяны сыновья, они в гости к нам часто приходят.
- А кто такая тетя Марьяна? Где живет?
- В том конце деревни…
Уф, одной заботой меньше. Как представил, что придется тащить в лес детей, так чуть не расплакался. Ну, куда бы мы их дели.
- Лида, вам придется тоже перебраться к тетке Марьяне.
- Нет, я с вами к партизанам пойду. Я за ранеными ухаживать могу. И нормы БГТО я в группе лучше всех сдала.
- Все это хорошо, но вам придется остаться! Это не обсуждается!
Комсомолка всхлипнула. «Вот, только женской истерики нам не хватало!»
- Лида, у меня к вам задание, как к комсомолке и сознательной советской девушке… - «со значением» проговорил я.
- Слушаю вас товарищ старший лейтенант! - О, совсем другое дело! Вон как глаза вспыхнули!
- Вы сейчас отведете мальчишек к матери, а потом вернетесь сюда, и мы подробно обговорим ваше задание. Вам понятно? - кивок в ответ. - Так выполняйте, товарищ комсомолка!
Проводив взглядом девушку, уводившую мальчишек, я повернулся к танкисту:
- Как зовут-то тебя, лейтенант?
- Федор Скороспелый.
- На чем катался и в какой части воевал?
- Я из разведбата шестьдесят четвертой стрелковой. Взводом командовал. Мы западнее Козеково контратаковали, там меня и ранило.
- Это на поле севернее шоссе?
- Да, там. А вы откуда знаете?
- Видели мы ваши танки. А ранило тебя как?
- Я к прицелу наклонился, потом удар и очнулся я только здесь, в деревне.
- Ты ведь на тридцатьчетверке ездил, лейтенант?
- Да, А как вы узнали?
- Похоже, этот тебя через броню так приложило. Значит - прямое попадание в башню. Если бы ты на БТ или «двадцать шестом» был, то сгорел, контуженый то. А скажи мне лейтенант, почему вы не стреляли?
Он «вскинулся», но затем сник:
- А вы откуда про это знаете, товарищ старший лейтенант?
- Мы снаряды ваши из танка вытаскивали. БэКа у вас почти полный остался.
- У нас после пятого выстрела накатник сломался… вот и не стреляли. А вы, выходит, там были?
- Три дня назад.
- Больше никого не встретили?
- До того поля, отсюда по прямой - километров пять будет, если не больше. Ушли ваши на восток, если и выжил кто. Хотя, что это я, выжил - это точно! Тебя сюда ведь кто-то доволок.
- Товарищ старший лейтенант, а фронт где сейчас?
- Не хотел тебя расстраивать, но придется. Далеко фронт - под Оршей и Витебском. Так то…
«Ну вот, кто меня за язык тянет, а?» - в который раз подумал я, заметив, как страдальчески перекосилось лицо танкиста.
- А вы из партизан, товарищ старший лейтенант, или к фронту пробиваетесь? - спросил меня танкист.
«А ничего себе выдержка у парня!» - отметил я про себя, а в слух сказал:
- Партизаним помаленьку.
- А мне с вами можно?
- Тебе бы отлежатся, лейтенант, но сейчас у нас другого выхода нет, так что собирайся.
За окном послышался звук приближающегося мотоцикла и через минуту под окнами Люк припарковал моего «стального коня». Я помог встать танкисту, а затем встал и сам. Нога болела, но уже не так сильно, и ходить, сильно прихрамывая, я мог. Сорвав с руки полицая повязку и подобрав обрез, я сунул повязку в карман, а обрез протянул Скороспелому.
- Держи. Какое-никакое, а оружие.
После чего, поддерживая друг друга, мы вышли на улицу.
Зельц как раз заканчивал грузить двустволки полицаев в коляску «моего» мотоцикла.
- Леш, погоди. В коляску лейтенанта посадим, а ружья он в руках повезет. Ты документы у гадов забрал?
- Да. Вот еще что у них в карманах нашел, - и он протянул мне картуз одного из полицаев.
Советские деньги, золотые украшения, авторучка и двое часов…
- А ты что думал, они немцам просто так, из идеи служить пошли… Шваль, она - везде шваль. Не удивлюсь, если они из твоего подотчетного контингента. Может, и наколки есть…
- Я могу посмотреть.
- Вот еще, время на них тратить!
- Эй, старшой, похоже, это - по твою душу… - окликнул меня Люк, показав рукой в дальний конец улицы.
«Черт, не успели!» - подумал я, увидев бегущую к нам Лиду.
Люк вопросительно посмотрел на меня.
- Не в лес же ее с собой брать. Сейчас что-нибудь придумаю. - Пояснил я боевому товарищу. - Да, кстати, а рацию ты включил?
Саня кивнул.
- Ну и прекрасно. Ждите нас у моста, там холмик рядом есть, помнишь?
Еще один кивок, и мотоцикл сорвался с места…
«Меньше народу - больше кислороду!» - думал я, глядя вслед удаляющимся товарищам.
- Товарищ командииир! - закричала девушка, когда до нас было метров двадцать, - Подождите меня!
«Тьфу, дура… Еще бы по званию обратилась… Деревенские - они не глухие ни разу. И не немые».
Я замахал руками, показывая ей, что неплохо бы помолчать. Видимо моя жестикуляция была весьма выразительна, так как комсомолка замолчала, только припустила быстрее. Ну, точно - с ГТО у нее все в порядке. Впрочем, как и с фигурой… «Отставить плотское!» - скомандовал я сам себе и нацепил на лицо «постное» выражение.
- Тха… тха… тхаварищ командир, а как же я? - спросила, задыхаясь, Лида, когда подбежала к нам.
