взорвался.
— Не-е-ет, этого не может быть! — наверное, будь у него доступ к телу носителя, голова Семёна сейчас моталась бы из стороны в сторону как пакля на ветру. — Хочешь сказать, что ты убивал своих братьев, чтобы спасти жалкую жизнь какого-то чужого мужика из соседней реальности?
— Мне очень жаль, что пришлось пойти на эти убийства, — спокойно подтвердил Семён. — Но Рис — вовсе не чужой мужик, он муж той женщины, ради которой я предал своих. И снова предам, если это потребуется для её защиты, — добавил он после секундной паузы.
— Час от часу не легче, — Медина отпустил длинное и откровенно нецензурное ругательство. — Ни за что не поверю, что ты защищал мужика, который отобрал твою женщину.
— А что тут странного? — удивился Семён. — Рис ведь стал членом моей семьи. Кира и Тиночка его любят, а значит, для меня его жизнь тоже представляет ценность.
И снова Медина завис, не в силах принять тот очевидный факт, что этот странный бессмертный до сих пор является для него загадкой. Возможно, впервые ему пришло в голову, что все представления Магистров об этом мире запросто могут оказаться, мягко говоря, не слишком достоверными.
— Мне иногда кажется, что это вовсе не мы являемся тут пришельцами, — наконец выдавил из себя Медина, — настоящие пришельцы — это бессмертные. Вы живёте в каком-то своём идеальном мире, честном, бескомпромиссном. Вы верите в людей и хотите осчастливить неразумное человечество, а ведь на самом деле люди — это всего лишь стая диких обезьян, прыгающих по головам друг у друга и пытающихся урвать у соседа кусок повкуснее.
Медина так раздухарился, что даже не заметил, что единственный слушатель его нравоучительной тирады заливается громким смехом. Похоже, выданный им обвинительный вердикт всему человечеству только подтвердил подозрения Семёна в том, что тупые пришельцы так и не удосужились изучить объект своего насильственного управления.
— Ну ладно, люди — это обезьяны, — бессмертный снисходительно хмыкнул, — а кто же такие бессмертные в твоей анималистической аллегории?
— Волки, — ответ как бы сам собой вырвался у ошарашенного подселенца, — вы волки-одиночки.
— Нет, Медина, одиночками нас делает кодекс бессмертных, — возразил Семён. — На самом деле нам, как и всем людям, хочется иметь семью, но угроза расправы над близкими не даёт нам возможности её обрести. Говорю же, вы ни черта о нас не знаете, и вообще, хватит разводить этот бессмысленный трёп, — вдруг оборвал он сам себя. — Я готов расплатиться с тобой за ценные сведения, а потом ты расскажешь, как отсюда убраться.
— Я не понимаю, в чём ты видишь их ценность, — Медина уже откровенно смутился. — Ты собираешься поделиться этими знаниями с остальными бессмертными?
— А толку? — Семён запер дверь кабинета на ключ и уселся в кресло у камина, готовый начать сеанс слияния сознаний. — Это их не освободит, зато у меня теперь появился реальный шанс вернуться к моим любимым обезьянкам, потому что я больше не представляю для них угрозу. Знаешь, Медина, я безумно по ним соскучился, так что не будем терять время. Не больше пяти минут, — предупредил он подселенца, погружаясь в состояние транса.
— Мне больше и не потребуется, — согласился тот, — нужно просто увидеть то, что видел ты.
На самом деле времени на слияние сознаний ушло гораздо больше. Сначала Семёну потребовалось несколько минут, чтобы настроиться, сделать свой ум молчаливым и нейтральным, потом он так увлёкся разглядыванием открывшейся картины, что утратил контроль за ходом времени, а в конце ему довольно долго не удавалось вынырнуть из того вязкого морока, который представляло из себя сознание Медины. В результате, прошло не меньше часа, прежде чем два сознания снова разделились.
Разорвав связь, Семён наконец вздохнул с облегчением. До этого момента он не позволял себе мечтать о будущем, поскольку не мог заранее предугадать, чем закончится для него слияние сознаний с Мединой, но когда сие стрёмное упражнение благополучно осталось позади, Семён моментально утонул в сладостных грёзах. Больше ничего не мешало ему вернуться к Кире, та бомба, которая постоянно тикала в его мозгах, оказалась просто муляжом, безобидной пугалкой. Конечно, оставалась ещё такая маленькая неприятность, как наличие у Киры законного мужа, но Семён даже не сомневался, что Рис не станет для него серьёзной проблемой, а если станет, что ж, тем хуже для него.
— Насладился? — беззлобно поинтересовался он впечатлениями Медины. — Рассказывай, как мне отсюда слинять, я хочу домой.
— Прости, Сэм, не получится, — голос подселенца был каким-то безжизненным, словно он всё ещё находился под воздействием транса, — правила не дают Магистрам возможности завести себе второго носителя, пока жив первый, так что тебе придётся умереть.
— Вот тварь, — Семён выругался сквозь зубы, — так и знал, что ты меня тупо кинешь.
— Не советую дожидаться, когда за тобой придут, — голос Медины окреп, он явно очухался и тут же плавно вошёл в привычное для себя амплуа говнюка, — самозванцу вряд ли стоит рассчитывать на лёгкую смерть. Но у меня, на твою удачу, имеется решение этой проблемы. В нижнем ящике стола ты найдёшь такую маленькую золотую коробочку с пилюлями. Это, кстати, подарок от твоего приятеля Риса. Яд действует мгновенно и совершенно безболезненно.
— Да пошёл ты…, — ещё одна зубодробильная тирада устремилась в адрес коварного подселенца.
— Я знаю, как бессмертные относятся к самоубийцам, — Медина ничуть не обиделся на отборные ругательства, — так что думаю, будет правильно тебя слегка простимулировать. Открою тебе страшную тайну, Сэм, ты четыре жизни помогаешь пришельцам уничтожать человечество.
— Чего?! — голос Семёна сорвался за хрип. — О чём ты говоришь?
— Этот мир для нас является просто кормушкой, — Медина откровенно наслаждался произведённым эффектом. — Не стоит возмущаться, вы же тоже питаетесь низшими формами жизни, я имею ввиду животных и растения. Для нас люди представляют именно такую низшую форму, только мы употребляем в пищу не вашу плоть, а вашу жизненную энергию. В мироздании всё так устроено: если ты кого-то ешь, то можешь быть уверен, что и тобой кто-то питается.
— Вы нас тупо доите? — Семён всё-таки не удержался от вопроса. — Как коров?
— Не совсем, — Медина слегка замялся, подбирая слова. — Пока вы живы, мы действительно откачиваем энергию ваших эмоций, а после смерти уже поглощаем всю энергию сознания без остатка.
— И что же тогда происходит с отвампиренными сознаниями? — пробормотал Семён.
— Их структура распадается, и они прекращают своё существование, — голос вампира даже не дрогнул. — Но так происходит не со всеми сознаниями, а только с теми, которые при жизни добровольно отказались от своей свободы. Впрочем, всё не так фатально, как может показаться, — пояснил он, — уничтожается только та часть сознания, которая воплощена
