Дискриминация, да, но вообще‑то я понимал власти города. Меньше оружия у людей, которые тебя презирают и с которыми ты не так давно воевал, – спишь спокойно. Ну их к демону, этих коротышек – так считали и считают почти все в высшем руководстве империи.
Я осмотрелся по сторонам – стало совсем светло, хотя людей было еще мало. Редкие прохожие вяло тащились в сторону порта, похожие на зомби своими перекошенными сонными мордами. Но их было очень мало, этих ранних пташек. Здесь вставали с первыми лучами солнца, а оно еще не соизволило показать свой яркий лик из‑за морской глади. Но скоро, скоро… небо уже окрасилось багрянцем, подсвечивая серебристые ночные облака, тонкой полоской вытянувшиеся у горизонта.
Трактир стоял на возвышении, над портом, и отсюда хорошо были видны корабли, стоявшие на рейде, и те суда, что приткнулись у каменного причала, – их было множество, разных видов и конструкций, одномачтовые, двух– и трехмачтовые и вообще не имеющие никаких мачт – видимо, гребные. Они спали – ни малейшего движения на палубах и на причале возле кораблей. Тихая, мирная картинка предутреннего сна, когда так хочется удержать эти последние минуты покоя, перед тем как снова окунуться в безумный водоворот жизни. Сон – вот убежище всех, уставших от забот, начиная с самого последнего раба и заканчивая императором, власть которого чуть меньше, чем у Создателя сущего.
Стекла так и зазвенели, рассыпаясь колючим дождем, а мужчина, который вылетел из окна, остался лежать на земле, и под ним быстро набралась темная лужа.
Однажды я в детстве рассадил себе ногу бутылочным стеклом – кровь хлестала на метр, если бы тогда вовремя не зашили – сейчас не бегал бы по чужому миру на своих четырех. А вот мужику, похоже, не повезло. Его шея была как‑то неестественно повернута, похоже – сломана.
Неужели Элена? Не похоже! Почикать ножичками – это в ее духе, по ее комплекции, а вот чтобы так, выбросить в окно стокилограммового мужчину?! Хотя – кто знает этих волшебниц?
Я мгновенно нырнул в подпространство, правда – не без внутренней дрожи, все не мог забыть ту тварь, которая едва не утянула меня… Не знаю, куда именно, но не сомневаюсь – в нехорошее место. Есть у меня такое чувство, что не поздороваться гадина меня тащила.
Проложил «дорогу» в трактир и помчался, не забывая оглядываться по сторонам, – так, на всякий случай!
Увиденное в трактире меня почему‑то никак не удивило. Чего‑то подобного я и ожидал.
Большой зал не был разгромлен, если не считать одного выбитого окна – столы, стулья, скамьи – все было грубое, крепкое, видавшее виды. Все, что можно было сломать в этом портовом притоне, давно уже сломано и сожжено в очаге, занимавшем половину стены в дальнем углу зала. Ну да – стулья перевернуты, столы опрокинуты, а так – вполне ничего, без особых потерь в мебельном воинстве!
А вот людям пришлось гораздо хуже – трое лежали на полу без признаков жизни, у одного из горла торчал метательный нож, хорошо видимый в утреннем свете. Этот нож ранее я видел у Элены – тускло‑серебристый, похожий на небольшую рыбку.
Чем она достала двух других – не было понятно, как и то, живы они или мертвы.
Еще двое стонали и ругались. У одного рука торчала под девяносто градусов в сторону, противоположную привычному расположению длани, у второго нога почему‑то смотрела носком назад. Как так можно было умудриться развернуть ее «против течения» – я не знаю.
Элена знала. Она стояла у стены, возле очага, тяжело дышала и с ненавистью смотрела на приближающуюся к ней толпу полуодетых мужчин – видимо, поднялись впопыхах. Но они были хорошо вооружены. Длинные узкие мечи, короткие широкие сабли, кинжалы, дубинки – в общем, вся та дрянь, что придумана лишь с целью лишить человека жизни или в крайнем случае – покалечить.
Как девушка сумела продержаться хотя бы минуту против этих головорезов, на рожах которых была написана вся их бурная биография, – одному богу известно.
– Сдавайся! – Голос шел от здоровяка, опершегося о стойку и наблюдавшего за происходящим с безмятежностью идиота. – Ты же видишь – у тебя нет шансов! Или сразу перережь себе глотку! После того как ты убила и покалечила моих ребят, сама понимаешь… придется отрабатывать! Эй, парни, ну что застыли?! Боитесь этой сикушки, что ли?! Да она же в два раза легче каждого из вас, болваны! Вперед!
– Ага… только вот незадача какая! Девка‑то из «лесников»! – пробормотал под нос один из бойцов. – Сам бы взял и пошел на нее… стоит тут, орет!
И тут же добавил, уже громко, для босса:
– Арбалет нужно! Подстрелить ее, и нет проблем! И сети! Потом подлечим, посадим на цепь, и пусть отрабатывает!
– Без тебя как‑нибудь разберемся! – недовольно ответил хозяин, но, помолчав, бросил: – Уже послали и за арбалетом, и за сетью. Сейчас принесут. А без этого слабо, Сен? Что, кишка тонка эту пигалицу завалить? Как же ты тогда с бабами обходишься, если такую мелкоту не можешь взять?! Хе‑хе‑хе…
– Хозяин, а ты не хочешь ли сам попробовать с ней подраться, а, хозяин? – недобро сощурился Сен. – Ты что, не видел, как она нас швыряла? Здесь нужно с умом подходить, зачем парней‑то губить?!
И добавил уже другим, мирным тоном, заметив, как босс состроил угрожающую гримасу:
– И откуда столько силы в такой мелкой обезьянке?! В ней и душа‑то едва держится!
– Это в тебе едва держится! – прошипела Элена и едва заметным движением метнула в говорящего зубчатый диск, вонзившийся тому в шею. Мужчина захрипел, забулькал, а девушка рванулась, побежала к окну, видимо, уже не рассчитывая на победу, желая лишь выбраться на «оперативный простор».
Правильное решение. Оказаться в портовом борделе либо сгинуть где‑нибудь в подвалах бандитского притона – как это поможет умирающей Амалии?
Правильное, но запоздалое решение. Потому что пути отхода уже были перекрыты тремя здоровенными мужиками, среди которых один торчал, как Эйфелева башня над старинными домами Парижа.
Этот тип был огромен, просто‑таки невероятен по габаритам: могучие плечи, распирающие суконную рубаху, приличествовали только какому‑нибудь герою американских комиксов! В жизни таких людей не бывает – излишняя мускулистость, крепость костяка, гигантский рост – это аномалия, а не норма.
Ну да, видал я таких типов, но всегда, без исключения, они были продуктом многочасовых ежедневных тренировок, а еще – специальных средств, позволяющих наращивать мышечную массу практически без ограничений, что иногда приводило к летальному исходу.
Вряд ли параллельный мир покрыт сетью «качалок», в которых к тому же продают таблетки для накачивания мяса, потому яснее ясного было, что этот монстр родился таким, каков он есть, и скорее всего послужил причиной гибели его матери во время родов.
