Вместо этого Андреас посмотрел на суперкарго и спросил:
– Зачем ты меня взял, ИХ? Я думаю, ты сам умеешь проверять слитки. И у тебя наверняка есть гоглы. А если и нет, ты мог бы позаимствовать из лаборатории. Зачем ты меня взял?
Повозка остановилась у мачты. С последней площадки замахали руками, и вниз отправилась большая группа – человек десять, не меньше, – цепарей. Сажать «Амуш» никто не станет: зачем привлекать к себе внимание? А потому десятикилограммовые ящики отправятся на цеппель пешим ходом. В мозолистых руках цепарей Помпилио.
А Бабарский слез с козел, погладил ближайшую лошадь по крупу, потом посмотрел на Мерсу и ответил:
– Мы на тебя смотрим, Андреас. Мы все на тебя смотрим.
«Логично. Они пойдут со мной в Пустоту. Они пойдут со мной в новые миры. Они хотят знать, можно ли на меня положиться? Всё логично».
– И что ты увидел? – тихо спросил Мерса.
– Тебе не понравится.
– Я имею право знать.
Но ответ Андреасу действительно не понравился.
ИХ улыбнулся:
– Передай Олли, что я его жду. Пусть заходит.
По крайней мере – честно.
* * *
– Добрый вечер, мессер. Добрый вечер, добрый синьор.
Сегодня старый Бен уже встречал и Помпилио, и Валентина, однако еще при первой встрече Теодор объяснил вознице правила: здороваться нужно всегда. Вот и приходилось стоять с обнаженной головой у повозки и приветствовать клиентов так, словно впервые их видел. И получать в ответ лишь сдержанный кивок от слуги. Впрочем, за полновесный цехин в день можно и потерпеть.
Валентин помог наряженному в черный офицерский мундир хозяину устроиться на диване, аккуратно разместил рядом с ним зачехленное ружье и патронташ, а сам привычно взобрался на козлы.
– Бен, ты знаешь, где находится поместье Агаты дер Суан?
– Да, добрый синьор.
– Мы едем туда.
– Как скажете, добрый синьор.
Возница ласково погладил лошадку вожжами, и та неспешно направилась к воротам сферопорта.
– Теодор! – требовательно произнес Помпилио.
– Я помню, мессер. – Валентин посмотрел на старика. – Ты обедал в городе?
– Я беру с собой бутерброды, добрый синьор. – Бен кивнул пограничнику и направил повозку в сторону Северного тракта. – Но я знаю, что происходит в Альбурге, добрый синьор, я говорил с другими возницами.
Старик отвечал громко, чтобы сидящий позади адиген его слышал.
– И что же?
– Люди вышли на улицы, добрый синьор. В Новом городе идет митинг Трудовой партии, там очень много людей. А на южных окраинах собралась большая толпа, которая разграбила винные склады. А в западных кварталах Старого города домохозяйки стучат по мостовым пустыми кастрюлями…
– Три больших события в разных концах Альбурга, – задумчиво произнес Валентин. – Поэтому полиция не успевает.
– Это случится сегодня, – хмуро произнес Помпилио.
– Совершенно с вами согласен, мессер, – обернулся к нему Валентин. – Не вернуться ли нам на борт?
– Как раз наоборот, Теодор, мы должны обязательно забрать тетушку.
– Извините, мессер, я не подумал.
– Пусть человек продолжает.
– Больше я ничего не знаю. – Бен ответил прежде, чем Валентин передал ему вопрос. Но ответил именно ему, повернув голову и глядя в глаза. – Все боятся, что наследник введет в Альбург войска.
– Почему боятся?
– Потому что никто не знает, чем это закончится.
На самом деле все знали. Или догадывались. И не хотели, чтобы их догадки стали реальностью.
– Где твоя семья, Бен? – неожиданно спросил Валентин.
– Спасибо, что спросили, добрый синьор, – улыбнулся возница. – Я отправил своих в деревню, к родственникам.
– Ты поступил правильно.
– Я знаю, добрый синьор, я знаю…
Северный тракт начался вдруг. Только что дорога тянулась мимо складов и мастерских, казавшихся логичным продолжением сферопорта, мимо небольших домишек, вокруг которых ковырялись в пыли куры и дети, мимо ферм и огороженных пастбищ, с безразличными коровами… Только что вокруг была жизнь. Но один-единственный поворот в корне изменил пейзаж. Теперь повозка тряслась по давным-давно мощенной, но давным-давно не ремонтировавшейся дороге, окруженной сомкнутым строем вековых деревьев. По пустынной, несмотря на то что день еще не закончился, дороге.
– Лес тянется на сто лиг, – проворчал Бен. – И в нем полно разбойников.
Ехать им было недалеко, поместье дер Суан располагалось в десяти лигах от Альбурга, на самом берегу Велиссы, однако плохая репутация леса заставляла возницу нервничать.
– Не беспокойся, Бен, – усмехнулся Валентин. – Если я правильно понимаю ситуацию, а я понимаю ее правильно, все местные разбойники сейчас в Альбурге.
– Теодор!
– Да, мессер.
– Ты взял книгу?
– Разумеется, мессер. Как вы приказали: сборник сонетов Джеймса Баймона.
– Почитай мне.
Поэзия навевала на Помпилио дрему, а лучшего способа скоротать путешествие еще не придумали…
Замок или поместье?
В мирах Ожерелья перед адигенами такой вопрос вставал очень редко. Земли на старых планетах были поделены давным-давно, тогда же были построены родовые гнезда, и большая их часть являла собой именно замки. Потому что мощные или просто хорошо продуманные оборонительные сооружения позволяли адигенам спокойно жить в окружении дружелюбных соседей. Миры Ожерелья помнили войны, помнили междоусобицы, помнили кровавое становление Инезирской династии и не менее кровавое восстание, которое вычеркнуло Империю из истории. Миры Ожерелья прошли долгий путь, и адигенские замки смотрелись на их землях органично. Естественно смотрелись, вызывая не снисходительную улыбку, а воспоминания о бурном прошлом.
А вот на молодых планетах, особенно на тех, где существовало единое государство, от принципа «мой дом – моя крепость» остались лишь архитектурные решения. Похожие на дозорные башни беседки. Изящные мостики через «якобы рвы», неспособные остановить и трехлетнего малыша. Точеные зубцы на едва превышающих человеческий рост стенах. И никаких угрюмых бойниц: внутри должно быть много света! На молодых и спокойных планетах адигены предпочитали поместья, и дом Агаты дер Суан был именно им.
Большой, красивый, выстроенный из коричневого, «королевского», камня, он казался настоящим дворцом и замечательно подходил для проведения шумных празднеств.
– Адира Агата!
– Адир Петер!
Облаченная в строгое вечернее платье старуха встречала гостей в Большом зале. Встречала с искренним радушием, поскольку мало их было – гостей. Мятеж дер Фунье оттолкнул короля от немногочисленных северных адигенов, что заставляло знатных людей нервничать. К тому же полиция перестала справляться с расплодившимися в северных провинциях разбойниками. На поместья еще не нападали, но адигены хорошо чувствовали возрастающее напряжение, и многие из них предпочли отправиться погостить к родственникам из других миров. Очень многие.
