— Спасибо за уделенное время, до свидания, — прошипел Давьер вслед убегающей с криками «из-за вас опаздываю!» аспирантки.
Я замысловато подвигала бровями:
— Она в тебе?
— Во мне, — хранитель поморщился, — Вот мы и на «ты» перешли. Недалеко и до «Теннета».
— Еще чего! Я просто оговорилась. Дахху, — я повернулась к другу. — Надо опять ее просветить. Девушка психанет, конечно, но важно понять, поменялось ли количество нитей после заражения.
Друг с готовностью кивнул и снова кинулся догонять нашего «донора» — почему-то зигзагами. Наверное, думал, это круто выглядит… Ну. Нет.
Издали я наблюдала, как Смеющийся тормознул девушку, рассыпался в каких-то извинениях, раз пять поклонился по-старомодному и — вечное обаяние ботаников! — создал вокруг нее еще один лекарский обруч.
Обруч полз-полз, дополз до груди. Дальше все по накатанной: багровый цвет, клякса. И…. уже три черных нитки. Бинго!
— Значит, нити все-таки на роли пуповины, — кивнула я. — И напрямую связаны с количеством зараженных.
— Да, — согласился Давьер. — Видимо, наша Пустота — это пирамида, — лицо его по-своему просветлело.
Мы с любопытством проследили за тем, как негодующая аспирантка после процедуры замахивается на Дахху учебной сумкой… Но потом вроде даже мило прощается. Что-то он там, небось, опять не то сказанул поначалу.
Друг антилопой поскакал к нам. На ходу он колданул еще один лекарский круг — для Давьера.
Нам явилась та же самая картинка: Пустота. А от нее лишь — одна нитка. Черная нитка, стремящаяся в сторону убежавшей девушки.
— Всемирная сеть Пустоты… — пробормотал Давьер, задумчиво ощупывая свою прозрачную грудину.
Я азартно потерла ладони:
— Значит, если мы с вами просветим весь город сразу — то увидим одним махом всех зараженных! Всю паутину. Враг перестанет быть невидимым.
Дахху погасил заклинание, отдышался и с грустью возразил:
— Это красивая идея, но технически невозможно просветить всех одновременно. И все-таки нам сначала нужно научиться удалять Пустоту…
— Вот-вот, позвольте, мы поторопимся с экспериментом, — поморщился маньяк. — Мне уже не терпится избавиться от этой гадости.
* * *
Проводить ритуал решили у Дахху. К его пещере ближе всего от Академии, а времени терять нам действительно не хотелось.
Мы сели кружочком, прямо посреди грядок фейкиного борщевика (в отличие от «людского» собрата, это отличное растение для приготовления лечебных декоктов, и совсем не ядовитое).
Почему в зарослях? Ну, это было самое непросматриваемое место в саду Смеющегося. Не считая той ели, под которой как-то прятались от дождя коблинау и я. Прах его знает, как пойдет эксперимент — лучше затаиться. Но день был такой погожий, что не возникло ни единого желания замыкаться в четырех стенах.
Зонты борщевика, ростом явно претендующего на гордое звание дерева, торчали над нашими головами, заслоняя солнце. Я почувствовала себя маленькой, очень маленькой в этом странном растительном царстве.
А феи-то, малышки, в этом борщевике целые города строят, наверное!
Дахху, Давьер и я дружно приняли позы лотоса, привычные для чьяги. Расставили коленки по сторонам, собрали кисти рук щепотками и устаканили их поверху.
Все это непредумышленно. Просто мы подсознательно искали вселенской гармонии.
— Позовешь бокки, пожалуйста? — попросила я Смеющегося.
— Конечно, — кивнул друг. — Но я думал, мы сначала хотим посмотреть на то, как искра борется против Пустоты без внешнего вмешательства?
— Что-то мне подсказывает, что его искра из трусливых, — фыркнула я, и не думая понизить голос.
Средние пальцы Давьера медленно выпрямились в ответ на реплику. О, какой интересный модифицированный лотос!
Мы уже собрались начать эксперимент, но нашему уединению помешали.
— Йоу, ребята! — улыбнулась Андрис Йоукли, энергично раздвигая джунгли борщевика.
Я удивленно на нее воззрилась.
Девушка развела руками:
— Мне так неловко, что я вчера ушла! В конце концов, я Ищейка, не мне ли знать, что любое дело вначале не имеет ровным счетом никаких доказательств. Наверное, личные проблемы наложились — вот я и умотала, как лентяйка, — она простодушно улыбнулась и дала нам всем «пять» вместо приветствия. — В общем, я к чему — спасибо, что позвали. Айда вместе разбираться с этой недоказуемой бодягой!
Чем веселее щебетала Андрис, тем изумленнее становилось мое лицо.
— А кто тебя позвал? — не постеснялась спросить я.
Она поймала мой непонимающий взгляд, сама на секунду растерялась и… неожиданно потрепала Дахху за щеку. А потом рассмеялась:
— Ах, лекарь-лекарь! Вроде тихоня, а все ж себе на уме, да?
Дахху смутился и покраснел. Я воззрилась на него, как на предателя. Давьер неприятно хмыкнул, а Андрис, плюхнувшись возле меня, деловито потребовала, чтобы ей объяснили, что да как.
Мы объяснили.
И эксперимент — наконец-то — начался.
* * *
— Карл, Авена, Рэндом, Селеста, Дану, — отчеканила я имена всех богов-хранителей, пытаясь уловить хоть малейшее изменение в искре Давьера. Бывший хранитель покачал головой, мол, нет, милая, братики и сестричка у меня эмоций не вызывают.
Я с патетическими интонациями присовокупила:
— Отец Небесный!
Тишина.
Искра прежнего размера, Пустота рядом с ней — в абсолютном, пугающем комфорте.
Теперь уже дерзнул Дахху:
— Милый Теннет, вспомни: ты спасаешь брата от молнии, это прекрасный поступок, а потом теряешь магию — и вот, ты страдалец, но ты осознаешь, что это было не зря….
Искра Давьера вдруг уменьшилась.
— Это еще почему? — подскочила я. Маньяк прошипел сквозь зубы:
— Потому что я злюсь, когда вспоминаю об этом. А вы должны вызвать положительные, черт вас дери, эмоции, чтобы искра увеличилась.
— Да что поделать, если вы ничего хорошего в жизни не чувствовали! — я обвинительно уперла руки в боки.
— Давьер, а про Кадию помнишь? — вдруг улыбнулась Андрис. Две темные ямочки придали ее круглым щечкам игривый акцент.
Давьер задрал одну бровь вверх и посмотрел на нее, как на идиотку.
— Милая, искренняя Кадия. Красивейшая из всех миров, — Андрис давила на своем, — А вы ее предали! Стыдно? А? Вам стыдно, Давьер? А что лекарь чуть не угробили? А теперь он сидит, вам верит! Стыдно? Стыдно, я же вижу!
Искра маньяка вдруг дернулась, раздуваясь, как свеженькая магическая сфера в лампе при первом включении. А Пустота от нее отодвинулась. Буквально на полшишечки. Как, бывает, мы отодвигаемся от нечистоплотного горожанина, вдруг плюхнувшегося рядом с нами на скамью. Вроде и неловко — а вроде и никаких сил нет на месте остаться…
— А что, стыд — это хорошее чувство? — шепнула я на ухо Смеющемуся. Тот неопределенно пожал плечами, зачарованно наблюдая за тем, как искра хранителя реагирует на учиненный Ищейкой допрос. Допрос так и продолжал вертеться вокруг темы Кадии, Дахху и связанного с этим комплекса неловкости, сострадания, сопереживания и нежности, испытываемых маньяком.
Я же исподлобья хмурилась на увлеченную своей миссией Йоукли. Да… Будь моя искра на виду — боюсь, ее бы сейчас сильно скособочило. Зависть — уж точно штука нехорошая.
— Так, все! — я энергично хлопнула ладонями по коленкам. — Мне кажется, конкурс тяни-толкай, явленный нам в господине Анте, убедительно доказывает, что искра-таки имеет влияние на Пустоту. Ну и отлично. Запускаем бокки.
Анте Давьер усмехнулся:
— А знаете, мне даже понравилось. Когда-то, помнится, еще до прихода в Шолох, я любил, бывало, тратить деньги на психоаналитиков… Жаль, что они тогда не видели воочию реакции моей искры на их слова. Так добираться до нутра куда увлекательнее и четче. Спасибо вам, Андрис. Вы прекрасный специалист.
— Так, ну где твои бокки? — я всем корпусом повернулась к Дахху, тем самым весьма грубо прервав чужой обмен любезностями.
— Сейчас один будет, дай мне немного времени! — заволновался друг.
