Не крестьяне и кузнецы, которые не умеют сражаться и полягут в начале схватки. Нам нужны воины, и неоткуда взять их – только просить твоего отца помочь.
Он пытался рассуждать как можно спокойнее, чтобы достучаться до разума Драгомира. Но не был уверен, что даже тогда князь услышит его. Слишком много ненужного они с Градиславом наговорили друг другу когда-то. Отреклись от родства, едва не проклятиями сыпали. Трудно перешагнуть через все, что случилось, но сейчас это было как никогда необходимо.
– Я знаю… – неожиданно согласился князь. – Знаю, что дружина отца стала бы нам хорошим подспорьем… Но он сам прогнал меня! А теперь я побегу к нему, как побитая собачонка? Ну нет.
– Упертый осел! – рявкнул Хальвдан и, не сдержавшись, грохнул кулаком по столу. – Разве от тебя убудет? Разве твои отношения с отцом от этого станут хуже? Может, Градислав только этого и ждет. Что ты придешь и немного пошевелишь своим гордым языком, извиняясь! И все встанет на свои места.
Драгомир, проследив за его жестом, поднялся, гневно сверкая глазами.
– Ты, похоже, снова забываешься! Я сказал, что писать отцу не буду. Мы должны справиться своими силами. Я сам призвал всех этих людей принять мое покровительство и не стану перекладывать ответственность за свое решение на кого-то еще. Кем я после этого буду? Правителем, которого нужно уважать? Или сопляком, который чуть что – спешит к отцу, чтобы тот подул ему на ушибленный палец?
– Болван, – вздохнул Хальвдан и опустился в кресло напротив князя. Тот воздел глаза к потолку и отвернулся.
Даже если та же самая мысль о помощи Градислава и посещала его, Драгомир теперь ни за что в этом не признается. Он стоял, разглядывая стол перед собой, и показалось, что его одолевает сомнение. Но после недолгого молчания князь снова поднял голову, произнес уверенно и спокойно:
– Отец не захотел объединять свои земли с моими, он отказал мне в наставлении, когда я был в начале пути. Раз я взялся за это дело, значит, мне его и завершать. Я разошлю письма с приказами старостам и тысяцким сегодня же. И следом вы с Бажаном отправитесь за новыми воинами для дружины и сотен. Это мое последнее слово. Можешь идти.
Досадливо махнув на него рукой, Хальвдан покинул чертог.
Он неспешно шел до своих покоев, размышляя над словами друга. Неужели их разногласия с отцом никогда не будут преодолены? Драгомир давно уже должен был сделать первый шаг к примирению, но не был бы сейчас князем, если бы не его упорство и гордость. Именно из-за них он потерял семью. Хальвдан же многое отдал бы, чтобы вернуть свою. Возможно, и стоило бы остаться в свое время на Клипбьерне, уважить Ингвальда, поддержать брата. Покрыть себя в боях славой, как борта драккаров – щитами. Но нет, он помчался за Драгомиром и его размытыми мечтами о новом могучем государстве, будто вожжа под хвост жиганула. Думал, что ему здесь найдется столь же достойное место, как в родных землях. И вот теперь князь из-за своего упрямства норовил разрушить то, что они вместе создавали десять лет. А слова поперек сказать не моги!
Чувство неправильности произошедшего и сомнения в благоразумии Драгомира завозилось внутри, не давая покоя. Пусть в нынешнее время о покое можно было и вовсе забыть. Но Хальвдан решил, что просто так это не оставит. Нужно поговорить с Бажаном.
Перестук шагов и шуршание одежды раздались позади, когда Хальвдан уже начал подниматься на свой ярус. Двое: по голосам, мужчина и женщина – разговаривали, укрывшись в тени лестницы. Сначала это было тихое бормотание – и Хальвдан пошел бы дальше, решив, что просто вспышка страсти застала служанку и кого-то из стражников прямо тут. Но, услышав первые отчетливые слова, он остановился.
– Передай Гесте, что сегодня я зайду к ней.
– С ума сошел, окаянный? – возмущенно отозвался знакомый женский голос.
– Мне некогда бегать по постоялым дворам, Тора! Возможно, со дня на день я уеду. И надолго. Мне нужно с ней поговорить.
Хальвдан усмехнулся. Квохар. В этом не могло быть сомнений: его гавкающий ариванский акцент, похоже, никогда не исчезнет. Ни после долгой жизни в Хилтаре, ни здесь.
– Я передам, – обреченно вздохнула женщина.
Снова зашуршала одежда, и тяжеловатые шаги служанки стихли вдалеке. Квохар еще немного потоптался под лестницей и тоже ушел. Хальвдан, поразмыслив, повернул назад, уже зная, к кому пойдет.
В конце концов, не зря Квохар наведывается к Гесте. Не иначе, в ее постель. Видят боги, это странный выбор со стороны привередливой дочери конунга. А посему, ей что-то от него нужно: трудно найти более коварное создание. В ее хорошенькой рыжеволосой головке родилась уже не одна уловка, которая поставила жизнь нескольких мужчин с ног на голову. И, похоже, назревала еще одна – не приходилось сомневаться в том, что она связана с Драгомиром.
Хальвдан дошел до другой лестницы и поднялся до покоев начальника стражи. Чаще всего они пустовали – Виген мотался по городу, без устали проверяя работу городской стражи, следил за гриднями и часовыми детинца. А к ночи возвращался в свой дом в посаде. Не приходилось еще наведываться к Вигену с просьбами, но сегодня для того случился как никогда подходящий повод.
Гулко прогремев шагами по коридору, Хальвдан дошел до светлицы и толкнул дверь, надеясь, что Виген после совета еще не успел куда-нибудь умчаться.
Просторная комната начальника стражи, которую тот использовал только для хранения бумаг и доспехов, окнами выходила на главные ворота детинца, как на самое важное, что нужно было здесь охранять. Строгое убранство говорило о том, что Виген сам человек не слишком многословный и полностью погруженный в свое дело. Начальник стражи сидел за столом и изучал длинные списки – похоже, с именами. Время от времени поднимал руку с пером и делал какие-то пометки.
– Можешь уделить мне толику своего бесценного времени, Виген? – Хальвдан обошел его со спины и беззастенчиво уставился в бумаги. Тот тут же свернул их и убрал подальше от глаз. Стало быть, там указаны не только стражники. Скорей всего, скрытники, которых не распознаешь в обычных горожанах, но которые могли разузнать для Вигена многое.
– Ты нечастый гость у меня, Хальвдан, поэтому я слушаю тебя со всем вниманием, – легкая улыбка расплылась на лице Вигена, отчего жесткие складки на его щеках стали еще глубже.
Иногда Хальвдан сомневался в возрасте начальника стражи: он казался довольно молодым, но вечно подозрительный взгляд и твердо поджатые губы говорили о большом опыте и большой
