Заведение нашлось через два дома от ювелирной лавки. Отыскался за пару монет кувшинчик отнюдь не дрянного, а даже весьма славного красного винца с немедийских плоскогорий. Также сыскались глиняные кружки и нехитрая сытная снедь. Вайгал, как и говорил, лишь смочил горло – он оказался не ревностным поклонником винопития. Что и подтвердил словами, постучав ногтем по кувшину:
– Мне это работать мешает. А работаю я всегда и везде. Ну? Как прошла ночка после нашего маленького приключения?
Конан пожал плечами и ухмыльнулся.
– Нормально. Спал как убитый. Под утро пожаловали стражники, выпытывали, высматривали… и вынюхивали – в прямом смысле. Так что спасибо за совет насчет помыться.
– Ерунда,- отмахнулся Вайгал.- Вор вора видит издалека. А как вообще дела в нашем городке?
– Да так,- пожал плечами Конан,- на вино и женщин хватает.
Собеседник киммерийца хмыкнул. Отломил кусочек от лепешки с козьим сыром, отправил в рот, запил глотком вина. Потом произнес:
– Если дела пойдут хорошо, то закончиться это может оч-чень плохо,- внимательно глядя Конану в глаза, с расстановкой проговорил рыжеволосый.- По тому что воровской мир «теней» в Конверуме чужаков не любит… особенно удачливых чужаков. А особенно Аффендос их не любит.
Глаза северянина сузились, пальцы покоившихся на столе рук сжались в кулаки, на скулах заходили желваки.
– Ты что это, пугать меня вздумал своим Аффендосом? Угрожаешь мне?! Да кто он такой, Аффендос-то? – Ярость вскипела в Конане, еще немного – и Вайгалу придется делать выбор между позорным бегством или самоотверженной потасовкой с рассвирепевшим варваром.
– Нет, ты меня не понял. Наоборот.- Собеседник киммерийца сохранял невозмутимость и даже снова, как ни в чем не бывало, принялся отламывать кусочки от сырной лепешки, будто вопроса насчет Аффендоса не слыхал.- Хочу предложить провернуть совместное дельце. Крайне выгодное дельце.
Ярость молодого варвара не сумела еще достигнуть той критической черты, перевалив через которую, уже никакая невозмутимость, никакие дипломатические увертки не возымели бы действия. И тогда коринфиец познакомился бы или с кулаками северянина, которыми так удобно сворачивать челюсти набок, или с его мечом – длинным, тяжелым, остро отточенным. Но – гнев киммерийца пошел на убыль.
– Странная у вас, коринфийцев, манера изъясняться.- Конан разжал кулаки.- Впредь, будь любезен, выражайся понятнее, а то в такой чудесный день мне что-то не очень хочется вырывать длинные языки из глоток.
– У вас, киммерийцев, тоже есть свои странности. К примеру, бросаться на человека, не дослушав его до конца.
– А у нас в Киммерии говорят: необязательно жрать весь окорок, чтобы понять, что он тухлый.
– В тех местах, откуда я родом, люди любят повторять: не хватайся за кинжал прежде, чем поймешь, зачем тебе это нужно.
– Я родился в Киммерии, и тебе придется с этим считаться.
– Ладно, варвар. Но и ты выслушай меня до конца, не перебивай ударами кулаков по столу.
– Валяй.- Северянин подлил себе в кружку вина.- Я весь – одно большое ухо. Как говорят у нас в Киммерии.
– Кроме воровского ремесла, я никогда ничем не занимался. За пределами Коринфии не бывал и не собираюсь. В Конверуме живу уже не первый год. И знаю, что говорю. Одно-два удачных дела, Конан из Киммерии, и за тобой будет гоняться не только городская стража, но и все «тени» города. Во главе с Королем Теней. И эти вторые найдут тебя быстрее – так быстро, что и пикнуть не успеешь. Найдут, отберут улов и нож под ребро загонят. Такие уж тут законы. Чужак, что не делится награбленным,- а у тебя ведь и в мыслях не было делиться, верно? – должен быть умерщвлен, а добыча остаться в городе. Выхода два: или вовремя унести отсюда ноги, или примкнуть к какой-нибудь шайке, делиться с ней и проворачивать вместе с ней дела. Я предлагаю тебе поучаствовать в одном дельце. Улов ожидается хороший, надолго хватит… но одному такой не взять. На твою долю никто не посмеет посягнуть, кто посягнет – сам окажется вне воровского закона «теней»… Что скажешь?
– Плевал я на ваши законы,- сказал Конан.- Я живу по своим. Ну а в дельце поучаствовать можно, коли оно мне понравится. Рассказывай что к чему.
– В этой харчевне столы стоят слишком близко друг к другу. Не желаешь ли прогуляться по городу?
Огибая на узких улочках рассевшихся попрошаек, уличных торговцев, снующих туда-сюда горожан, уворачиваясь от всадников и повозок, они вышли к протекающей в центре и разделяющей город надвое реке. Задержались ненадолго – и то лишь из простого любопытства – около крикливого городского глашатая, который на углу двух улиц наизусть выкрикивал последние новости, то и дело замолкая, чтобы набрать побольше воздуха в грудь.
– Переговоры об охране Дороги Королей!… между Коринфией и Немедией!… отложены на неопределенное время!… Сенатор Моравиус собирается!… голосовать против!… совместного патрулирования Дороги!… Вчера ночью в нашем городе произошло нападение!… На лавку небезызвестного купца Хамара!… В этом преступлении обвиняют пособников знаменитого разбойника!… который именует себя!… Аффендосом, Королем Теней!… Сенат повысил сумму награды за сведения о нем на двести золотых!…
При последних словах подельники, не сговариваясь, поспешили прочь.
– Да кто он такой, этот Аффендос? – на ходу поинтересовался Конан.
– Ох, лучше не спрашивай,- откликнулся Вайгал.
Через два квартала они снизили темп. И вскоре вышли к реке.
Облокотясь на деревянные перила широкого моста, повернувшись спиной к воде, источающей ароматы городских нечистот, Конан и Вайгал кололи и ели орехи, купленные по дороге у горластого лоточника. Людей мимо проходило множество, но никто не мог подслушать их разговор.
– Политика – помойная яма, в которой плавают слитки золота.- Вайгал раздавил ладонью очередной орех, положив его на деревянный брус. – И надо уметь их оттуда вылавливать. Сенаторы наши устроили новую грызню из-за патрулирования Дороги Королей. Чего они не поделили, одному Белу известно. Однако – чтобы заправлять делами самому, нужно опорочить другого. Ну, обвинить там в чем-то, поймать на каком-нибудь грязном делишке, доказать причастность к чему-либо. Но не своими же холеными ручонками сенаторы будут ковыряться в чужом дерьме! У них есть деньги заплатить за такую работу, да и желающие выполнить ее найдутся… И как раз сегодня мне предложили одно дельце – я уже дал согласие. Из одного дома нужно украсть письмо – вот и вся работа. Известно, как оно выглядит, где лежит, как охраняется. Остается только прийти и взять. Но одному не управиться. Стерегут писульку, словно ее накарябал сам Митра. Зато знаешь, сколько заказчик обещал выложить?
