class="p1">— Берхольм и раньше был той еще ямой со змеями, — хихикал старый эконом. — А теперь, даже начни я рассказывать, ты, Антонушко, не поверишь. Такой вертеп, право слово. Дошло уже до того, что организованная преступность там вовсе исчезла. Не выдержала конкуренции с градской полицией. Представляешь? Теперь стражи порядка содержат дома терпимости, подпольные казино и торгуют наркотиками… И это только то, что на поверхности. Вот поедешь туда после Йоля в Лицей поступать, сам увидишь.
Я и увидел. На днях мне Ромашевич тетрадку передал, исписанную явно не детской рукой. Так там все в подробностях. Кто, что, где и в каких количествах. С десяток бравых полисменов на поездку в имперскую каторгу претендуют, а по некоторым и плаха плачет, дождаться не может. Эти, особенно предприимчивые блюстители, до торговли людьми додумались! Что с человечками делают после продажи, в труде, к которому явно отец Вышаты руку приложил, не указывалось. Но ведь вариантов не так уж и много, не так ли? Да и есть ли разница? Это в любом случае — мерзость. И с этим нужно кончать. Так что этот город ждали большие перемены.
И все изменения были бы возможны, только если Империя признает за мной право зваться князем Летовым. Оставалось лишь убедить судью. Ну, или, если тот найдет-таки причины мне отказать, обратиться напрямую к императору. Как у наследника княжества, у меня было на то право — испросить, и получить личную аудиенцию у Тюрвальда Третьего. Чего, кстати, совершенно бы не хотелось. Не в том смысле, что и он мог отказать. Это-то как раз врятли. А вот становиться обязанным главе царствующего дома — этого хотелось бы избежать. В конце концов, после того, как навел бы порядок дома, я планировал посетить столицу нашего царства-государства. С агрессивными намерениями, так сказать. И долг к правящей династии мог осуществление моих планов существенно усложнить.
В общем, признаюсь: входил в неприметное здание имперского суда под аккомпанемент боевых барабанов — бешено бьющегося от волнения сердца.
Судьей оказался старичок с пронзительно голубыми глазами и сеткой морщин в уголках глаз, как у человека любящего посмеяться. И охотно это практикующего. Этакий образец йольского нисси — невысокого, сухонького старичка, во тьме ночи разносящего детям подарки.
Улыбка у судьи была какая-то… растерянная. Словно бы он опасался нашу представительную банду больше, чем мы его. Словно бы это от нашего вердикта зависело — будет у этого города будущее, или он окончательно погрязнет во мраке беззакония.
А вот мужчина, что хорошо поставленным голосом принялся зачитывать суть дела — понятия не имею, как его должность называется — этот да. Этот выглядел и вел себя, как столичный вельможа. Мелькнула даже мысль, что это какой-то розыгрыш. Что старичок вот прямо сейчас встанет, вытащит швабру с тряпками из-под стола и примется натирать полы. А, пусть будет — секретарь, секретарь усядется во главе стола, и начнет задавать коварные вопросы.
Мелькнула, разом успокоив скачущее в груди сердце, и пропала. Чтец возрастом не вышел. Получить патент государственного судьи громадного, многомиллионного города в тридцать лет невозможно. Чиновники такого уровня — это старые, мудрые люди, многолетним безупречным трудом доказавшие, что могут представлять Закон Государства. И что часто дух закона важнее его буквы. Во всяком случае, пока еще не известен прецедент, чтоб вердикт регионального судьи оспорили в столице. Приговоренные к смертной казни и те: обращаются к императору с прошением о помиловании, а не с требованием отменить решение суда.
— Имеете что-то добавить к представленным документам? — любезно поинтересовался «дедушка» после того, как зычный секретарь закончил. И широко улыбнулся. Как бы предлагая вот прямо сейчас покаяться и приложить к не слишком пухлой стопке листков еще и чистосердечное признание. Естественно в том, как мы сообща князя убивали и куда тело спрятали.
— Нет, ваша честь, — не поддался на провокацию Капон.
— Хорошо, — вздохнул судья. — Эти я уже изучил. И у меня появился вопрос.
Как-то особенно коварно блеснув голубыми глазами, старик продолжил.
— Извините, Антон Рутгерович. Вы мне врятли на него ответите. Вопрос к вашим воспитателям, как к свидетелям печального события…
Старики, все трое, подобрались. Вроде ничего в их расслабленных позах не изменилось. Все те же умеющие себя ценить пожилые господа. Только я-то видел: внутри их нервы натянуты, как тетива.
— На будущий же день, как стало известно, что князь Рутгер не вернулся с дуэли. Наверняка вы сразу начали искать. Верно?
— Именно так, ваша честь, — спокойно ответил воевода.
— Собак по следу посылали?
— Да, — лаконично ответил матерый воин. — След ниоткуда начинался и нигде закончился. Князя Летова, живым или мертвым, увезли.
— И с тех пор о нем нет никаких известий?
— Нет.
— Хорошо, — кивнул судья. — Тогда вопрос к наследнику. Антон Рутгерович? Вам шестнадцать. Это возраст первого взросления. Отчего же вы не хотите подождать еще два года? В восемнадцать, будучи уже официально взрослым, Закон отнесся бы к вашей… гм… к вашему желанию принять титул отнесся бы более благосклонно.
— Мои воспитатели, ваша честь, — пояснил я. — Они, как вы видите, достаточно пожилые люди. Сейчас именно они, как могут, занимаются делами княжества. И пусть Боги даруют им здоровья и впредь этим заниматься. Однако же, нет никаких гарантий, что через месяц, или через год кто-нибудь из них не заболеет. Кто тогда станет заботиться о подданных моего отца?
— И вы так спокойно об этом говорите в их присутствии? — вскинул кучки бровей «дед».
— Они мне не устают об этом повторять едва ли не ежедневно. Почему бы мне не вернуть слова им обратно?
— Ну-да, ну-да, — покивал старый судья. — С каждым днем все труднее вставать с кровати… Знакомо… Ну чтож. Я узнал все, что хотел. О дате и времени следующего заседания имперского суда по вашему делу, вас известят.
— Что теперь? Арон Давидович? — спросил я, когда мы уже вышли на улицу города.
— Теперь только ждать, Антон Рутгерович, — развел руками адвокат. — Заслушивание свидетелей в данном деле не предусмотрено. По процессуалу, канцелярия суда сейчас должна подать запросы, касаемые вашего батюшки, в Министерство Внутренних Дел и в Жандармерию. И уже по результатам, принять вердикт.
— И каковы прогнозы? К моим выпускным экзаменам успеем?
— Полагаю, если не вскроются какие-то нам прежде неизвестные обстоятельства, да. Успеем. В имперском суде не принято затягивать рассмотрение дел, чтоб вытянуть мздой побольше денег из фигурантов.
— Отрадно слышать, молодой человек, — вклинился в разговор старый эконом. — Сообщите нам, если получится узнать что-то новое.
— Непременно, — обозначил поклон Капон. — Доброго дня, господа.
— О собаках я не знал, — сообщил я воспитателям, пока
