Рамсей начал восстанавливать мельчайшие подробности того, что увидел, когда открыл глаза. Плита, на которой он лежал, с высокими свечами и зачарованными стражниками – эта сцена преследовала его. Он видел такие раньше. Не как сон, нет… В телевизоре, в кино? Но не в реальной жизни.
Рамсей начал методично искать ответ. Возможно, если он распознает хоть один эпизод, то сможет разгадать все. Где он видел такое раньше?
Картина… Должно быть, на картине. Хорошо. Что за картина? Когда и где? Он попытался представить себе книгу, переворачивал страницы, смотрел иллюстрации. Бесполезно. Не действует.
Может, не книга, а журнал. В памяти его возникли страницы большого формата, он начал их перелистывать. Да!
Расмей сел на кушетке. Он вспомнил!
Это… это гроб! В таких хоронят королей или членов королевской династии. Стражники с четырех сторон, свечи. Немного отличается от картины, которую он вспомнил, но настолько похоже, что он уверен: его догадка верна.
Это означает, что он был мертв!
Но он не мертв! Он сидит здесь. Да и в своем собственном мире Рамсей Кимбл никогда не лежал бы так, со стражниками, с этими свечами, со странной девушкой Теклой, пришедшей оплакивать его. Он может быть в доме для погребений, в гробу, но без всех этих украшений.
Тем не менее он не мог избавиться от мысли, что так обходятся с покойником. А этот Каскар – теперь он знал от Теклы, что Каскар – это имя. Каскаром звали человека, которого Текла ожидала увидеть в гробу. Мертвый Каскар.
Он не Каскар! Он Рамсей Кимбл, абсолютно нормальный американец, который связался с нелепым исследовательским проектом и сейчас испытывает галлюцинации. Но раньше таких сцен он никогда не видел. Настолько реальная, словно вызванная наркотиком. Но если какой-то тип захотел напичкать его наркотиками, так и было бы. Нет, он чувствует, что дело не в наркотиках. И его положили на эту плиту для погребения…
Рамсей глубоко вздохнул и попытался остановить дрожь рук. Пора проснуться. И чем быстрее, тем лучше. Уходи, сон, уходи!
Но кошмар заключался в том, что Рамсей не мог проснуться!
Маленькая тускло освещенная комната оставалась такой же реальной. Рамсей сильно ущипнул себя за руку. Больно – но он все равно не проснулся. От страха пересохло во рту, перехватило дыхание. Он застрял в собственной галлюцинации!
– Не паникуй! – Он произнес это вслух, как будто сами звуки способны успокоить его. Нужно не потерять голову, каким-то образом найти объяснение случившимуся.
Но объяснить это невозможно!
Рамсей осмотрелся, оглядел прочные стены, узкий разрез, в который пробивается дневной свет. Встал и подтащил кушетку к стене под бойницей. Потом встал на кушетку и попытался выглянуть. И увидел только другую стену на некотором расстоянии, освещенную солнцем. Больше ничего не было видно, кроме полоски самого обычного голубого неба.
Рамсея охватило подозрение, и он попробовал открыть дверь. Но Гришильда не закрыла ее. Он смог выглянуть в коридор. В конце коридора узкая лестница, ведущая туда, где его нашла Текла. В другом направлении, почти на расстоянии вытянутой руки, дверь в комнату, где он был с ней. Однако у него было сильное ощущение, что бродить здесь сейчас опасно.
Нужно что-то делать! Если он будет продолжать сидеть и думать, то просто сойдет с ума! Нужно узнать, где он и как сюда попал. Почему-то он все больше уверялся в реальности окружающего. Это не сон. Произошло нечто, совершенно выходящее за пределы его понимания. Ему должны объяснить!
Рамсей торопливо подошел к двери комнаты Теклы. Но не поднял руку к затвору. Текла определенно отослала его. И пока он не узнает больше, нужно придерживаться установленных ею правил. А чтобы знать больше, нужно уметь разговаривать.
Рамсей вернулся к кушетке и постарался расслабиться. Начал произносить слова, которым она его учила, каждый раз призывая для объяснения мысленную картину. Он знает названия всех предметов мебели в своей комнате, знает обозначения простых действий, но нужно расширить словарь. К тому же, вопреки своей воле, он ощущает усталость. Может, если он уснет, сон вернет его в нормальный мир?
Это была его последняя мысль перед сном, но спал он без сновидений или просто не помнил их, когда проснулся от легкого прикосновения. Открыв глаза, он увидел склонившуюся к нему Гришильду.
– Идем… – Она произнесла это слово, отчетливо шевеля губами, явно стараясь, чтобы он понял.
Все еще не вполне проснувшись, Рамсей сел. У женщины на руке висит богато украшенный жакет, который он снял перед сном. Она нетерпеливо смотрит на Рамсея.
Они вернулись в комнату, где девушка учила его словам, но Теклы здесь не было. Старшая женщина не стала задерживаться, но поманила его во вторую комнату.
Здесь стены были отделаны сверкающими светло-зелеными плитами, в которых плясали серебристые точки. В центре комнаты, в полу, ванна, подобная небольшому бассейну. Она полна водой, и Рамсей уловил хвойный запах.
На скамье рядом с ванной груда полотенец. Все это настолько похоже на ванные помещения его мира, что Рамсей узнал сразу.
– Мойся… – Гришильда махнула рукой в сторону ждущей ванны. Потом указала на свежую одежду на скамье по другую сторону от полотенец. – Одежда. – И жестами показала, как одеваются.
Но как выбраться из этого обтягивающего трико? Рамсей не видел никаких отверстий. Он слегка оттянул ткань от горла, но она тут же прильнула снова. А потом он услышал за собой смех.
К нему, широко улыбаясь, подошла Гришильда. Протянула руку к его правому плечу, нажала, и на груди у него ткань разошлась ровной щелью.
– Так… – сказала она и положила его пальцы на вшитую в ткань пуговицу. Потом резко повернулась и вышла.
Рамсей снял трико, не заметив большого зеркала. Но потом уловил в нем свои движения и, раздевшись, подошел к зеркалу и остановился перед ним. И хоть догадывался, что не будет выглядеть самим собой, испытал шок.
Черты лица прежние, но не хватает небольшого шрама на щеке, который он получил при встрече со щепкой в то лето, когда работал на лесозаготовках. Волосы зачесаны назад, спереди с боков они коротко подстрижены. И на волосах широкая золотая лента, усаженная красными камнями. И еще… уши… в них серьги с крупными красными камнями.
На лице ни следа бороды; вообще на теле почти нет волос. А на груди красный рисунок – татуировка, подсказал палец, которым он потер рисунок, – в виде свирепой птицы, может, орла или ястреба, с полуоткрытым клювом и опущенными крыльями.
Итак – это Каскар! Мертвый Каскар. Но только он, Рамсей, совсем не мертв.
