Воцарилась тишина. Только еле слышно потрескивал костер, да временами где-то в вышине гортанно и жалобно, словно плача, кричала одинокая чайка, невесть как попавшая в эти горные земли.
Усталость все-таки давала о себе знать, и Карела незаметно для себя задремала. Однако ушко ее сразу же уловило еле слышные звуки, и, открыв глаза, она увидела Бриана и Мусто, стоящих у костра в полный рост. Они ничего не говорили друг другу, только обменивались жестами. В руке Бриан держал короткий узкий кинжал, а у Мусто из кармана торчал моток пеньковой веревки.
Бриан махнул Мусто рукой, указывая на палатку Карелы, а сам осторожно, стараясь не зашуметь, двинулся к спящему неподалеку офирцу.
Карела стиснула рукоятку своего кинжала, откинула укрывающий ее плащ и повернулась на правый бок, готовая стремительным выпадом поразить того, кто подойдет к ней сзади.
Зашуршала ткань полога. Огромная тень Мусто пролегла в палатке. Карела слышала, как колотилось ее сердце, стремясь вырваться из груди. Но толстокожий недалекий Мусто не мог ни слышать, ни вообразить себе, что его уже ждут. Как только рука солдата легко коснулась ее плеча, Карела слегка шевельнулась и сонным голосом забормотала что-то.
— Госпожа Карела! — Старик потряс ее за плечо. Он рассчитывал, что разморенная сном девушка развернется к нему, и он без труда свяжет ее. Ха! Ну-ну…
Карела начала поворачиваться и… нанесла удар со всей своей силой!
Но то, что она действовала только на слух, подвело ее. Кинжал вонзился Мусто не в грудь, как она рассчитывала, а всего лишь в руку между плечом и локтем. Тем не менее солдат заревел от неожиданной боли, присел — и Карела толчком ноги опрокинула его на спину, одновременно извлекая из руки Мусто свое оружие.
Грязно ругаясь, Мусто сразу же принялся вставать.
Отскочив назад, Карела поняла, что даже с пожилым раненым солдатом она может и не справиться. Вонзив кинжал в ткань палатки, она сделала два быстрых надреза и в прыжке юркнула в образовавшуюся щель в тот самый момент, когда Мусто был уже на ногах и собирался схватить ее за лодыжку.
Больно шлепнувшись на землю, девушка постаралась побыстрее вскочить и рванулась прочь, закричав пронзительно:
— Эльрис! Эльрис, проснись!
Но ответом ей был громкий вскрик от костра, стон и возня вперемешку с отвратительной руганью солдат.
— Эльрис! — крикнула она еще раз, в надежде, что офирец отзовется, и сразу же поняла, что совершила глупейшую ошибку.
Эльрис-то, скорее всего, был уже мертв, а Кареле удалось укрыться в густой темноте ущелья, где за десять шагов от костра невозможно было разглядеть человека. И если бы не подала она голоса, солдаты долго бы искали ее, и наверняка ей удалось бы тихо и незаметно удрать на безопасное расстояние. Но увы!
Оба охотника до легких денег и женщин сразу же сориентировались, и Карела увидела, как от костра в ее сторону двигаются два силуэта.
Она бросилась бежать, но почти сразу же поняла, что на тропе она будет схвачена через минуту. И тогда даже ленивый Мусто, разгневанный своей раной, не упустит случая отыграться на ней.
И девушка метнулась к скалам. Почти прилипнув к горной гряде, она быстро передвигалась вдоль нее на ощупь, пытаясь найти хоть какую-нибудь мелкую расщелину, куда можно было спрятаться, или тропку, что позволит подняться вверх по склону.
Когда ее рука вдруг сорвалась с гряды, и она упала на камни, раздирая колени и локти, Карела поняла, что нашла как раз то, что искала. Стараясь не выдать себя ни единым стоном или громким вздохом, девушка стала карабкаться по обнаруженной расщелине вверх.
Но мелкие камешки с тихим шуршанием посыпались из-под подметок ее низких сапожек, и оба преследователя с ревом и воплями бросились за ней.
Карела старалась быть проворнее их, но кинжал в руке мешал ей цепляться за скалы. Она убрала кинжал в ножны и потратила на это такое драгоценное в ее положении мгновение. Голоса солдат были уже близко. Настолько близко, что они вряд ли теперь потеряют девушку из вида.
Расщелина вывела ее на странную плоскую площадку. Глядя снизу, с тропы, никто бы и не догадался, что здесь вдоль горной гряды кем-то проложена целая дорога.
Карела побежала по ней, слыша сзади уже не голоса, а только тяжелое, сбивчивое дыхание своих преследователей. Она с неожиданным злорадством подумала, что спокойная гарнизонная жизнь, обжорство да распутство не очень-то способствуют поддержанию хорошей формы. Подъем вымотал обоих солдат так, что они уже и словом не могли перемолвиться друг с другом… Но тут же Карела с ужасом поняла, что несмотря на очевидную усталость двое бандитов неумолимо приближаются к ней.
Заметив слева от себя черноту какого-то проема, Карела поспешила туда и замерла за скалой. Вцепившись зубами в собственную руку, чтобы заглушить хриплое дыхание, она смотрела на остановившихся в растерянности солдат.
Напряженный, как сжатая пружина, Бриан вертелся из стороны в сторону, ища беглянку, а старый Мусто стоял, сгорбившись, и зажимал рукой рану на плече.
— Где эта стерва? — процедил Мусто. — Ты видишь ее?
— Погоди, погоди, братец. Никуда ей не деться. Заплатит она и за переполох, и за твою рану! Тут она где-то.
Карела протянула руку к ножнам и медленно вытащила кинжал.
Убьют, непременно убьют, подумала она. Не найдут ее ночью, так отыщут с рассветом.
Неожиданно откуда-то сзади потянуло дымком костра. И прямо из-за спины Карелы стал постепенно разгораться свет. И не только затаившаяся девушка почувствовала это сразу же, но и Бриан тут же зашмыгал носом:
— Дым!.. И свет! Неужели девчонка, прах ее побери?! А ну-ка, проверим!
Они двинулись прямо на Карелу, и в разгорающемся свете сразу же заметили силуэт девушки, в ужасе прижавшейся к скале.
— Ага! Вот и птичка-невеличка! — злобно и плотоядно пропел Бриан. Карела уже видела, как блестят его глаза, как ухмыляется в кривой улыбке белозубый рот!
Она попятилась. Сзади потянуло теплом. Свет залил пространство огромного грота, пребывавшего за минуту до этого в полной темноте. Кареле некогда было задуматься о том, что там, позади нее, кто разжег костер, и не будет ли для нее это место еще большим злом, попасть в лапы которому не приятнее, чем к двум разъяренным насильникам.
Продолжая пятиться, Карела споткнулась о задравшийся край войлочной подстилки и упала на спину. Подняв к лицу руку с кинжалом, она уставилась на оскалившегося Бриана и перекошенного от боли Мусто, которые в зловещем молчании приближались к ней.
Табасх сам не понял, что заставило его снова вернуться в оставленный им грот. Он принял решение немедленно уйти и даже сделал это. Просто ему стало вдруг ясно, что вернуться надо. С ним часто случалось такое: он начинал чувствовать необходимость того или иного поступка без всяких на то объяснений. Некое знамение свыше всегда виделось ему в подобного рода предчувствиях, поэтому Табасх обычно безропотно подчинялся им. Вот и сейчас он с готовностью повернул обратно.
