Дилвиш подошел к нему и присмотрелся. В каменной аллее, частично присыпанная тальком и как будто влажная, виднелась статуя человека, опирающегося на землю коленями и правой рукой. Левая рука поднята вверх, а на лице рот раскрыт от удивления. Подойдя ближе, Дилвиш увидел, что за влагу он принял блеск толстого стекла, слегка отливавшего голубизной. Еще он заметил, что штаны у фигуры спущены до колен.
Дилвиш наклонился вперед и дотронулся до поднятой вверх руки.
— Стеклянная статуя человека, справляющего нужду?
Он услышал, как Виленд хмыкнул.
— Не всегда он был стеклянной статуей, — заявил он. — Посмотри на выражение его лица! Если бы у нас была небольшая медная табличка, мы могли бы прикрепить ее к статуе и написать: «Застигнут со спущенными штанами подувшими ветрами-оборотнями».
— Ты знаком с подобным явлением? — спросил Дилвиш.
— С процессом отправления нужды или с ветрами-оборотнями?
— Я серьезно. Что тут произошло?
— Похоже, что Туалуа или его хозяин включили в свой арсенал более смертельные аспекты трансформации ветра. Говорят, такие ветры чаще дули на заре мира — возможно это было дыхание пьяного Бога — и они оставляли после себя любопытные произведения искусства, которые иногда встречаются при раскопках в южных пустынях. Иногда они бывают совершенно удивительными — вот вроде той или вроде парочки, найденной возле Каладеша, которая сейчас находится в коллекции лорда Хайелмота из Кубадада. Сейчас ходят несколько книг, в которых есть описания, каталоги…
— Достаточно, — сказал Дилвиш. — А можно что-нибудь сделать для этого бедного парня?
— Вряд ли, рядом пройдет другой ветер-оборотень и вернет его в прежнее состояние. Так что можешь отщипнуть кусочек в качестве сувенира. Он очень хрупкий, вот смотри, я тебе покажу.
Виленд потянулся к уху фигуры, но Дилвиш поймал его за руку.
— Нет, оставь его.
Виленд пожал плечами и убрал руку.
— Во всяком случае следует признать, что, кто бы ни стоял за этим, он обладает чувством юмора, — заметил он.
Потом он повернулся, снова засунул руки в карманы и продолжил путь.
Дилвиш и Блэк вновь пошли по его следам. Прошло несколько минут, и огоньки замедлили свое движение, а бесконечное завывание ветра оборвалось…
— Блэк! Ступай влево!
— В чем дело?
— Давай!
Блэк немедленно свернул, пройдя между двумя камнями и вокруг третьего. Затем он остановился.
— Дальше куда?
— Влево. Теперь назад. Я кое-что заметил в свете одного из этих маленьких огоньков. Думаю, что я видел… Теперь строго прямо, потом направо. А вот тут назад.
Они скользили в тени и выскальзывали из нее, Виленда уже не было видно. Один из огоньков опустился и поплыл в сторону, превратив причудливый камень, мимо которого они проезжали, во что-то еще, сверкающее и красивое…
— О, Боги! — воскликнул Дилвиш, спрыгивая на землю и направляясь вперед. — Этого не может быть…
Он наклонился очень близко, вперив глаза в тень, окутывающую фигуру.
— Это…
Он очень осторожно протянул руку и нежно дотронулся до лица, медленно ощупывая пальцами черты. Еще один огонек как-то неуверенно направился в их сторону, он падал, вилял из стороны в сторону. Блэк, который во время отдыха почти всегда стоял неподвижно, переминался теперь с ноги на ногу.
Огонек замер, двинулся вперед и снова вверх.
— Это… — У Дилвиша перехватило дыхание, когда огонек осветил черты, которые он ощупывал.
Он опустился на колени и на несколько секунд наклонил голову. Затем снова поднял голову, брови его были нахмурены, глаза сузились.
— Но как это могло оказаться здесь… после стольких лет?
Блэк запыхтел и двинулся вперед.
— Что это, Дилвиш? — спросил он. — Что случилось?
— В той, другой жизни, еще до того как мне был вынесен приговор, — сказал Дилвиш, — очень давно… я… я любил девушку Элвишей — Феверу из Мираты. И вот она стоит перед нами. Но как это может быть?
Ведь прошло так много времени, а эта Очарованная земля возникла совсем недавно… Она совсем не изменилась. Я… я не понимаю. Что это за безумный поворот судьбы — найти ту, которой я отдал свои надежды, здесь, замороженную ради бессмертия? Я все бы отдал, чтобы оживить ее.
Тем временем блуждающий огонек отплыл в сторону, хотя рядом теперь проскользнул луч солнца, бледного как луна. Появились другие огоньки, и странные тени двинулись в их направлении.
— Все бы отдал? Так ты сказал? — раздался глубокий незнакомый голос Виленда.
Человек вышел вперед, сейчас в полутьме он казался выше, и вошел внутрь треугольника, вершины которого образовали Дилвиш, Блэк и статуя.
— Мне помнится ты говорил, что этим статуям ничем нельзя помочь, — заявил Дилвиш.
— При обычных обстоятельствах это правда, — ответил Виленд, протягивая руку и дотрагиваясь до плеча застывшей леди, которая стояла, держась рукой за узду лошади и глядя вперед. — Однако учитывая необычность твоего предложения…
Его левая рука метнулась вперед и опустилась на шею Блэка.
Блэк заржал и встал на дыбы, в глазах его заплясали искры. Не отнимая руки, Виленд провел ею по груди Блэка и поднятым ногам.
— Я знаю тебя! — закричал Блэк, изо рта его полыхнула огненная молния, которая отразилась от Виленда и ушла в землю рядом.
Затем Блэк замер, искры в его глазах погасли. Блестящий покров окутал шкуру. Девушка вздохнула и выпустила уздечку лошади, которая тихо заржала и задвигала ногами.
Виленд мгновенно отступил за Блэка, повернулся, чтобы взглянуть на новую картину, и отвел назад полы плаща, как будто кланяясь.
— Как ты просил, — сказал он, улыбаясь. — Один может занять место другого, лорд Дилвиш, и в данном случае я смог оживить лошадь леди. Вы сами напросились, удачный поворот, как говорится…
Дилвиш бросился вперед, но Виленд внезапно отлетел назад и вверх, как будто был листком, с которым играл завывающий ветер. Затем он поднялся выше, кружа среди каменных башен, плащ его распахнулся, как большое темное крыло. Он двинулся на северо-восток и исчез из поля зрения Дилвиша.
Дилвиш повернулся к Блэку, который стоял на задних ногах, словно статуя из темного льда, и протянул руку. Блэк покачнулся и начал падать.
Барэн из Блэкуолда расхаживал по маленькой комнате. На столе возле стены лежало несколько открытых старых книг. Все необходимое для колдовства было разложено на полу, но он расхаживал между предметами, не глядя вниз.
Высокое зеркало с сероватой поверхностью было заключено в кованную железную раму тонкой работы, гравировка которой изображала человеческие пальцы и звериные лапы, сплетенные в жестокой схватке. Вытянутая оранжево-золотистая фигура плыла в глубине зеркала, как рыба в затененном озере. Это не было отражением чего-то, находящегося в комнате: колдовство уже началось.
