небрежность и беспечность в отношении тебя. Однако он придерживается иного мнения. – Ирион наблюдал за ее реакцией внимательно и с нескрываемым любопытством. – Даже не знаю, как тебе удалось втереться к нему в доверие. Он так легко никому не открывается. А ты ведь еще и брата его убила. – Ирион заговорщически понизил голос. – Я и не знал, что же делать с Фирунианом, раз он питает к тебе некую слабость. К счастью, ты все решила за меня, – с удовлетворением заключил он. – Браво. Теперь Фируниан никогда тебя не простит. Он сейчас прямо кипит от ярости. Шутка ли – ты его унизила, выставила дураком. Я думаю, что пришло время ему отомстить.
Ледяная дрожь пробежала по спине Эовин, сердце сжалось от страха и жалости.
– Как отомстить? – Ей все-таки удалось заставить свой голос звучать ровно и даже с некоторым вызовом.
– Завтра вы сразитесь друг с другом в поединке не на жизнь, а на смерть.
Похолодев, Эовин осторожно подняла голову. Все-таки много крови потеряла, как бы ни закружилась. Даже не будь она настолько ослабленной, ее шансы против ульфаратского воина равнялись нулю, так что положение было абсолютным безнадежным.
– Может, просто сам меня убьешь?
– Ха, да разве ж это весело?
Вот чего он добивался! В бессмертии есть и свои минусы – становится попросту скучно. А как еще развеять тоску, если не зрелищными представлениями.
– Я не собираюсь драться на потеху тебе и толпе, – заявила Эовин. Много лет назад она поклялась себе больше никогда не поступать подобным образом.
– Тогда ты умрешь. В этот раз Фируниан тебя щадить не станет.
– Я в любом случае умру, – устало возразила она. Разговор исчерпал себя, девушка не видела смысла его продолжать. В конце концов, она уже смирилась со своей смертью, когда горло перерезал коготь Дарины. Она и не ожидала очнуться после такого. Поэтому смерть ее ничуть не пугала.
Ирион неодобрительно наморщил нос, прежде чем резко подняться.
– Спи, тебе понадобятся силы.
Кто-то коснулся виска Эовин, заставив ее невольно вздрогнуть.
– Тс-с-с…
Чьи-то руки крепко, но при этом не грубо надавили на плечи, принуждая лежать спокойно.
Эовин моргнула. По всей видимости, она была по-настоящему измотана, если не заметила прихода ульфаратки, которая как раз склонилась над ней.
– Я не причиню тебе вреда, не бойся, – тоном целительницы нараспев произнесла незнакомка. Она выглядела очень молодо. Золотисто-каштановые волосы были заплетены в сложную косу, уложенную вокруг ее головы, а аквамариново-голубые глаза смотрели на Эовин дружелюбно, хотя и слегка отстраненно. – Меня зовут Эзара, – добавила она, прежде чем снова слегка прикоснуться пальцами к виску Эовин.
Та перехватила ее руки и настойчиво отвела в сторону.
– Что ты здесь делаешь?
– Ирион поручил вылечить тебя. Я бы сделала это прямо сейчас, но он запретил мне сразу же применять силы. Он хотел, чтобы я помогла тебе по-человечески, – с неодобрением заметила она.
Эовин невольно нащупала повязку на шее.
– Думаю, это мы можем снять. Рана уже наверняка затянулась. Ты позволишь? – Эзара пощипала узел повязки.
Эовин кивнула, разрешая.
Целительница вытащила из кармана маленькие ножницы и разрезала ткань. Тут же прохлада коснулась ее воспаленной и слишком чувствительной шеи.
– Так и думала! – скривилась Эзара – Следовало тогда настоять на должном лечении. А теперь придется сначала залечивать рубцы и лишь потом разбираться с кровопотерей.
– Нет! – поспешно вскрикнула Эовин.
Целительница удивленно заморгала.
– Может потребоваться несколько дней, чтобы такая рана полностью зажила без вмешательства. И шрам останется. Ты ведь не хочешь этого.
– Отчего же не хочу? Даже очень хочу, – решительно заявила Эовин.
Пусть этот шрам вечно напоминает, как опасны и безжалостны ульфаратцы. Напоминает, что их не следует недооценивать, поскольку способности к трансформации обширны и почти безграничны. А если совсем честно говорить, этот шрам мог бы символизировать ее непокорность и неподчинение захватчикам. Символизировать ее человеческое начало.
Эзара неодобрительно покачала головой.
– Учти: чем старше шрам, тем труднее его будет залечивать.
– Это уже неважно. – Как знать, вполне вероятно, она не переживет следующий день.
Должно быть, Ирион пришел к такому же выводу, иначе не послал бы к ней целительницу, чтобы немного увеличить шансы Эовин в битве, исход которой уже предрешен.
Похоже, по какой-то причине Ирион намеревался растянуть предстоящий бой. Возможно, просто желал в полной мере насладиться, как он это назвал, весельем.
Однако Эовин почему-то сомневалась, что это единственная причина. Хоть Ирион и был жестоким и беспощадным, но наверняка у него имелись дела поважнее, чем любоваться на то, как воин-ульфаратец избивает девушку-полукровку до смерти, не оставляя ей ни единого шанса. В конце концов, он ведь собирался завоевать весь Алрион.
– Ты что-нибудь знаешь о грядущей битве? – обратилась она к целительнице.
– Нет. Мне лишь велели тебя подлечить. – Та говорила искренне и с таким пренебрежением, что Эовин сочла за лучшее воздержаться от дальнейших расспросов. – А теперь помолчи и дай мне сделать свою работу.
После ее ухода Эовин и вправду почувствовала себя значительно лучше. Головокружение и дрожь в конечностях пропали, зато сама целительница выглядела не очень хорошо, когда прощалась с ней.
Эовин села и вытянула руки, насколько позволяли сковывающие цепи. Она чувствовала себя достаточно хорошо и могла бы легко справиться с любым человеком. Только вот Фируниан человеком не был.
Она решительно отбросила все мысли о нем и о том, что ей, скорее всего, предстоит завтра. Не стоило раньше времени сводить себя с ума.
Однако неприятные воспоминания, всегда подстерегавшие ее, точно хищники, и лишь выжидавшие подходящего момента, чтобы атаковать, все равно пробудились из глубины сознания и захлестнули девушку с головой.
Стиснув зубы, она покачала головой. Почти шесть лет Эовин старалась об этом не думать, буквально запрещала себе вспоминать то время, но все равно порой просыпалась в холодном поту из-за возвращающихся кошмаров. К счастью, с годами это случалось все реже и реже.
Нельзя позволять прошлому управлять собой. Все уже кончено, и эти воспоминания над ней больше не властны.
Эовин вытерла холодный пот со лба и скрестила руки. Догадывался ли ее дед, что одно только упоминание поединка так выбьет ее из колеи? Знал ли, что она пережила ранее?
Нет, исключено. Он просто желал помучить Эовин. Продемонстрировать ей превосходство своей расы и дать своему верному псу возможность отомстить.
Ирион не хуже Эовин понимал, что она солгала. Так или иначе она будет бороться. Сражаться до последнего вздоха. И сделает это не на потеху мучителям, а просто потому что не в ее характере было сдаваться. Она приготовилась показать ульфаратцам, на что способны люди, когда
