улыбнулась. — Для Семёна семья тоже всегда была на первом месте. Думаю, испытание последним словом Алик прошёл бы с лёгкостью.
— Его я не потеряю, — сквозь зубы процедил Рис, — и плевать, что Семён является его биологическим отцом. Ты права, мне есть для чего жить, — с этими словами он достал из кармана куртки маленькую коробочку и протянул Кире. — Лучше бы ты не возвращалась, — Рис резко развернулся и быстрыми шагами направился к припаркованному у лаборатории трикару.
Через минуту взревел мотор, и раздолбанная каракатица рванула вниз по склону как раненый носорог. Кира проводила долгим взглядом ревущий транспорт и улыбнулась от ощущения какого-то тотального облегчения. И дело было даже не в том, что человек, разрушившего её жизнь, наконец убрался восвояси, её душа наконец исполнилась покоя от того, что решение было принято, и больше не нужно было искать причин и оправданий. Кира открыла коробочку и нежно погладила маленькую белую пилюльку, эдакий золотой ключик от дверцы, за которой исчезнут все страдания. От этого яда, когда-то давно синтезированного Рисом, не было противоядия, он действовал мгновенно, неся лёгкую и безболезненную смерть. Достойный прощальный подарок от бывшего мужа.
— Это не выход, — раздался за спиной Киры голос Джарета, и пальцы бессмертного ловко выхватили коробочку из её руки. — На твоём Семёне свет клином не сошёлся, поверь, он не стоит того, чтобы из-за него страдать.
— Страдать? О чём ты говоришь, Джарет? — Кира с недоумением уставилась на непонятливого утешителя. — Я двенадцать лет считала, что навсегда потеряла Семёна, пыталась с этим смириться, но так и смогла. Он жив, понимаешь? Это же просто чудо, подарок судьбы.
— А тебе-то какой прок с этого подарочка? — удивился Джарет, его мозг просто отказывался трактовать слова этой удивительной женщины с точки зрения логики. — Твой Семён завёл себе новую жену, а в добавок забрал твоего сына. Они там все счастливы и довольны жизнью, а тебя выкинули за борт как дохлую рыбу.
— Рыбу, — Кира поморщилась с таким видом, словно действительно учуяла вонь дохлятины, — очень образно.
И с чего Джарет решил, что выбрал подходящий момент, чтобы подкатить к своей избраннице с предложением руки и сердца? Может быть, просто жалость к брошенной коварным изменщиком женщине затуманила его мозги? Эх, если б он только мог предвидеть, чем обернётся его благородный порыв, то молчал бы в тряпочку. А ведь даже неучам известно, куда обычно приводят благие намерения. Увы, судьба редко предупреждает нас о ловушках на нашем скорбном пути, ей гораздо прикольнее наблюдать, как ничего не подозревающие людишки беспомощно барахтаются в трясине собственных ошибок и завышенных ожиданий. А если кому-то случайно удаётся разгадать её замысловатый сценарий и вовремя подстелить соломки, то за свою предусмотрительность такой умник получает бонус в виде дополнительных кругов бега по граблям. Чтоб не умничал.
— Не нужно ставить на себе крест, — вкрадчиво произнёс Джарет, пытаясь поймать Кирин взгляд, — ты больше их всех заслуживаешь счастья. Кира, я на всё готов, чтобы вернуть ту жизнь, которая была у тебя с Семёном. Поверь, я знаю как это сделать, потому что храню в памяти все твои рассказы как самую большую драгоценность.
— Я тебе очень благодарна, правда, — Кира с улыбкой посмотрела на непрошенного благодетеля, — но ты ошибаешься, как ошиблась когда-то и я сама. Дело в том, что я уже один раз прошла этим путём, пыталась воссоздать прежнюю жизнь, которую потеряла, когда рассталась с Семёном. Три года потратила на то, чтобы построить новую семью на обломках старой, но у меня ничего не вышло, да и не могло выйти. Нельзя возвести надёжное здание без крепкого фундамента.
— Какого фундамента? — растерялся Джарет.
— Без любви, — Кира с сочувствием покачала головой. — Без любви всё остальное становится бессмысленным.
Джарет внезапно ощутил какое-то странное чувство, словно где-то в его сознании набухал мерзкий нарыв, грозя прорваться и залить всё вокруг смертельным ядом. Больше всего на свете ему сейчас хотелось развернуться и броситься бежать, куда глаза глядят, главное, подальше от этой женщины, которая словно держала в своих руках кощееву иглу его жизни.
— Но я люблю тебя, — вместо спасительного побега, выпалил пылкий воздыхатель. — Разве ты этого не чувствуешь? Я ведь всем пожертвовал ради тебя.
— Прости, Джарет, но я не думаю, что ты понимаешь, что это значит — любить, — Кира пожала плечами, как бы извиняясь за свою прямоту. — Тебе просто хочется исполнить свою мечту о семейном счастье, и для этого нужна женщина, которая понимает, как такую семью построить. Но любовь — это совсем другое, это не про то, чтобы что-то получить, а как раз наоборот — чтобы отдавать.
— Ты поэтому отдала своего Семёна другой женщине? — сказано это было шутливым тоном, словно Джарет пытался сарказмом отгородиться от края пропасти, куда его толкали слова Киры. Увы, она не почувствовала скрывавшегося за сарказмом отчаяния, а потому ответила с большевистской прямотой.
— Счастье Семёна для меня дороже всего на свете, — на губах Киры промелькнула и тут же растаяла горькая улыбка, — поэтому я никогда не потревожу его душевный покой, не разрушу своим появлением его жизнь.
От острого предчувствия беды Джарета бросило в жар, он понял, что нарыв в его сознании вот-вот прорвётся.
— Остановись, — жалобно попросил он, — не делай этого. Если сейчас ты от меня отвернёшься, случится что-то непоправимое.
— Прости, Джарет, — Кира устало вздохнула, — но симулякр любви меня больше не устроит, так что тебе придётся найти другую кандидатуру на роль хозяйки твоего дома.
По своей мощи и красочности это даже чем-то напоминало праздничный фейерверк. Нарыв прорвался, затапливая сознание бессмертного парализующим волю ядом острого, как бритва, чувства вины. Лицо Джарета побледнело и застыло гипсовой маской, взгляд, который только что отражал кипевшие в его душе страсти, вдруг сделался отрешённым, как у медитирующего монаха. Несколько секунд в его глазах ещё можно было заметить что-то вроде недоумения, но и оно вскоре растворилось в мутном потоке смертельного яда.
Какими бы горькими ни были слова Киры, но они никак не могли произвести на её поклонника столь ошеломляющего эффекта, по своим последствиям сравнимого со взрывом гранаты в муравейнике. Из нормального живого человека Джарет вдруг превратился в манекен. От одного только вида его застывших лужицами бурого стекла глаз женщину бросило в дрожь.
— Джарет, что с тобой? — Кира инстинктивно понизила голос почти до шёпота. — Я могу тебе как-то помочь?
— Можешь, — голос бессмертного был таким же бесцветным, как и выражение его лица, — доставь меня обратно в Орден.
— Что?! — у Киры от неожиданности перехватило дыхание. — Не глупи, Джарет, тебя же там
