ет метать гранаты, которыми обвешан с пяток до ушей. И каждый раз, когда на фоне прочего шума звучит басистое: «Э-э-эх!!» здоровяка, два его боевых товарища падают мордами вниз. Я пригибаюсь вместе с ними, хотя и спрятался на большом расстоянии. Кидает сталкер «ершей», а их осколки разлетаются достаточно далеко. И вообще в бою лучше уж лишний раз поклониться, чем пасть жертвой собственной лени... в буквальном смысле пасть.
Грохот и шум, которые поднимает здоровяк, создают иллюзию толпы. Как будто в тех руинах окопался целый отряд. На него и ведутся почти все стражи, что на руку двоим оставшимся похитителям. Из винтовок с глушаками они методично отстреливают фанатиков, прущихся мимо них.
За очистным комплексом начинаются административные постройки, переходящие в посёлок с названием, давно забытым всеми. Разваленные здания, обрушившиеся перекрытия, ямы и насыпи, ломаные улицы, заросшие кустарниками и деревьями, — всё это помогает мобильной троице. После того как на землю положена очередная волна преследователей, трое быстро отступают в глубь развалин. Разбежаться врассыпную сталкеры не решаются. Если разойтись в разные стороны, то шансы уйти от преследователей становятся выше, но зато резко уменьшаются шансы выжить в самой Зоне.
Тем временем «апокалиптики» теряют их из виду, и новая волна бойцов, растянувшись цепью, прочёсывает бывший населённый пункт. А сталкеры, как назло, нарываются на кодло слепых псов. Стрельба моментально выдаёт их местоположение. Мутированные твари всей стаей набрасываются на здоровяка, а он, хоть и обладает завидной огневой мощью, но в ближнем бою неповоротлив. Не спасает его и «Бе-рилл-5М». Парню фатально не везёт, но, вольно или невольно, задачу свою он всё-таки выполнил — оттянул на себя силы противника. И пускай это не адепты, а мутанты, суть от этого не меняется.
Как только стая окружает верзилу, двое остальных вмиг соображают, что их корешу ничего не светит, и стремглав убегают. Это не по-товарищески, но совершенно оправданно. В Зоне подобное часто случается, и если предаваться эмоциям, распускать сопли, это может привести к цепной реакции смертей. Фактически по принципу домино. Только и успевай вытаскивать из валящихся рядов да на ребре удерживать доминошку своей собственной жизни.
Когда затихает громогласный рёв пулемёта, двое сталкеров переглядываются, традиционными жестами желают корешу царствия небесного, затем, пригибаясь, бегут дальше. Тишина длится недолго, вскоре слышится громыхание автоматных очередей — это стражи разбираются с остатками стаи. Как только они закончат с монстрами, то возьмут след и быстро нагонят сталкеров. Новой схватки не избежать... Возможно, вот-вот наступит тот момент, которого я жду.
Неожиданно напарник моего пацана громко вскрикивает. Его нога угодила в капкан, оставленный здесь неизвестно кем. Дело — дрянь. Сквозь оптику я вижу кость голени в рваном обрамлении обнажившегося мяса. Парень истерически орёт и дёргается, тем самым усиливая адскую боль. Мой «поднадзорный» останавливается, возвращается к товарищу, глядит на его ногу... Что там долго разглядывать, и так всё понятно. Мой обхватывает ладонями голову друга и что-то ему говорит. Потом быстро, спокойно и хладнокровно забирает у него «первичку» и всё, что тому уже не пригодится. Оставляет только пистолет. Угодивший в капкан сталкер раскачивается и рыдает, как ребёнок, ему остаётся только смотреть в спину убегающего напарника.
— Не бросай меня, братан! — Этот крик рвёт мои нервы и ещё долго надрывным эхом звучит в ушах. — Не броса-а-ай меня-а-а, брата-а-ан!!!
Я задерживаю свою оптику на нём. Обезумевшие глаза смотрят на ствол в руке. Обездвиженный сталкер всё ещё не решается засунуть его себе в рот и потянуть спусковой крючок. Парню не хватает духу... Хочется ему помочь — и физические страдания облегчить, и от мучительного выбора избавить.
Я помогаю. Мне даже показалось, что он улыбнулся, когда пуля, отосланная мной на помощь, входит ему в голову, освобождая от вечного гамлетовского выбора.
Теперь моё внимание целиком и полностью приковано к цели. Мой паренёк, молодой да ранний, обойдя по большой дуге своих преследователей, мчится что есть сил назад, к очистным сооружениям. Манёвр хитрый, коварный, и может привести к успешному результату...
Эй, мой верный неуловимый преследователь, вдруг ты сейчас за мной наблюдаешь, учись, пока я жив! Пользуйся удобный случаем, я же не вечный.
2
— Впервые за долгий срок я выбываю из гонки... Ха, вот Другой возьмёт и натворит что-то необратимое! Действие выпадет из поля моего зрения, останется недоступным анализу... Впрочем, если наступит конец этого света, я вряд ли узнаю. Меня просто не станет. Хотя... возможен и другой вариант, в буквальном смысле. Бытие изменится, трансформируется... э-э-э... мутирует, хе-хе, и превратится в нечто... гм... другое. Я останусь жив, но заметит ли моё сознание произошедшие изменения бытия? Может быть, я и так уже нахожусь в совершенно другой реальности, сформированной вовсе не из тех причин, которые я... э-э... по привычке считаю истинными. Просто перепутал различные миры, выпал из того, что считал своим, и барахтаюсь на чужой территории... Даже если этого не произошло, нет никаких гарантий, что не произойдёт. Человечество по мере развития прогресса мысли приняло концепцию виртуальных миров. Осталось пойти дальше и наконец принять, что любой виртуальный, который человек способен вообразить, — точно такой же реальный. Просто не здесь, не сейчас и не с тобой. И наоборот, происходящее с тобой здесь и сейчас... для кого-нибудь — абсолютно виртуально. Если ты играешь в компьютерные игры, то почему бы кому-то или чему-то не играть тобой и в тебя? Такая вот киберпанковская философия получается, стоит лишь задуматься о том, что одновременно существует множество миров и в любом из вариантов...
Штрих сделал паузу. Не выключая рекордер, грустно улыбнулся. Совсем грустно. Радоваться нечему, собственно. Ещё вчера у него имелась чёткая и ясная цель, и жить было просто, несмотря на неимоверные сложности, постоянно возникавшие на пути достижения. Сегодня она вдруг начала размываться, словно в глаз, смотрящий через оптику, попали слёзы или капли дождя, и очертания цели, накрытые перекрестием прицела, поплыли, раздвоились, растроились...
— Я утратил смысл. Больше не вижу его в стремлении догнать Несси, подстеречь и поразить в удобный для удара момент. И Луча я убивать не хочу. Раньше тоже не хотел, но допускал необходимость устранения. Сейчас не допускаю. Вообще, пока не разберусь, что к чему с этим бытием, я не имею права ничего допускать. А уж если разбираться, то с самого начала. С момента моего появления в Зоне. За точку отсчёта можно принять разговор в пещерке, когда я рассказывал Лучу о причинах, которые привели меня сюда, в эту Зону. О своих идеях насчёт существования прошлых Зон в других эпохах истории. О том, что либо эта — не первая аномальная сущность, либо — что она одна, но появляется на Земле не впервые.
