– Угу… – отвечал Пашка. Он уже больше не мог продолжать всю эту обжираловку. Видимо, Соломон с Фароновым были большими гурманами. Но приходилось терпеть. Ради дела, конечно.
…Как только Тунгус услышал, что Пашка назвал себя Соломоном, он, конечно, не поверил. И даже с досады снова выстрелил, хотя и опять поверх головы Пашки.
– Что ты такое несешь, идиот? – заорал он тогда. – Не надо шутить со мной!
– Проверь, ты же знаешь как! – выкрикнул Пашка. – Чекер не врет!
– Да чего тут проверять-то… – немного удивленно пробормотал Фаронов. Не спуская с Пашки глаз, свободной рукой он достал из кармана уже знакомую Пашке коробочку. – Не может быть… Хм… – Он осторожно скосил на нее глаза. – Ты ли это, друг?.. Правда, что ли? Вот же хрень… Но как же… Я же… Да! Я знал, я знал, что ты все-таки вернешься! – наконец радостно воскликнул он. – Ну, что же ты, а?! Вечно комедии ломаешь! Иди ко мне, обнимемся, брат!
На том и порешили. Они – друзья. Большие друзья и верные партнеры.
– Пойдем, пойдем скорее! – возбужденно повторял Тунгус тогда, в ангаре. – Умоешься, приоденешься, а там и пожрем чего бог послал. Давай-давай уже, не стесняйся!
Он повел его к дальней неприметной двери, спрятав пистолет за пояс, а Пашка решил, что очередная маленькая победа снова за ним, и осталось-то всего ничего: украсть оружие, захватить гравилет и сбежать отсюда, попутно прихватив немного хавчика и освободив томившуюся в неволе красавицу. Затем конечно же найти чекистов да и вовсе свалить из этих проклятых мест. А что, вполне себе такой план, реальный… Только еще необходимо максимальное время продержаться этим самым Соломоном, а не кидаться сразу на рожон, пытаясь оглушить злодея и забрать у него пистолет. Нужно побольше узнать о том, что здесь происходит! А не то опять все выйдет… как всегда.
– Видишь, – вещал Фаронов, – я тут немного все переделал. Небольшой ручной ремонт, так сказать. Машина до сих пор жутчайше дурит, но раз ты здесь, – он сильно хлопнул Пашку по спине, – то мы ее быстро приведем в чувство! Ух, брат, приведем, я даже не сомневаюсь!
Они подошли к двери, не имевшей ключа, но открывшейся после прикосновения к датчику пальца Тунгуса, миновали белоснежный чистенький коридор и поднялись на просторном лифте, сверкающем зеркалами и вычурной позолотой. Потолок кабины украшали небольшие барельефы ангелочков. Заметив, что Пашка украдкой рассматривает их, Фаронов смущенно поморщился:
– Да это Милослава все… Ее работа.
Пашка издал неопределенный звук, не зная, как отреагировать. Может быть, это проверка? В курсе ли Тунгус, что идентификационную метку можно подделать? Поверил ли он ему?
– Знаешь, она любительница… всякого такого, не обращай внимания, брат, – продолжал оправдываться Фаронов, пока лифт их куда-то поднимал. – Ты еще и не такое тут увидишь, так что не удивляйся. Зоя тоже свою лепту внесла… Но ты же не против?
По счастью, лифт остановился, и они вышли, попав в шикарно обставленный холл, из которого вели несколько коридоров с красной ковровой дорожкой. Вокруг тяжелые гардины, мощные барельефы, золото и картины известных художников. И никого – ни портье, ни охранников, ни уборщиц.
– Эта часть резиденции – почти копия наикрутейшего отеля «Бурдж-аль-Араб», только с некоторыми важными дополнениями, – хвастливо заявил Тунгус. – Извини, слабость у меня к такому… О, я знаю, ничего не говори мне! Ты все мечтал доделать свой кусок женевского этого… как его… а, «Президента Вильсона», но когда ты покинул меня… я… удалил его. Ну, ты же понимаешь! Я не против – можешь восстановить. Правда, в той части горы сейчас формирую московский «Ритц-Карлтон», но места здесь еще много, обижен не будешь. Ну, как тебе все это, брат?
– Шикарно, даже очень, – кивнул Пашка. – А где тут туалет?
Мылся, брился и скребся он потом в золоченой ванной довольно долго. Не потому, что был так грязен, устал или хотел расслабиться. Надо было собраться с мыслями и придумать план последующих действий. Нельзя забываться – Тунгус все-таки враг. Хитрый и коварный – так что покупаться на его сладкоречивые речи не стоило ни в коем случае. Тот, кто создал людоеда из обычного человека, не заслуживал человеческого отношения. Он был преступником, и его нужно было остановить. Но как?! У Фаронова власть над Машиной, пусть и ограниченная, а Пашка даже в общих чертах не мог себе представить, что же это такое.
Однако долго ли он сможет делать вид, будто является таинственным Соломоном? Очевидно, нет. Затягивать это положение даже несколько дней подряд казалось попросту невозможным. Конечно, его раскроют, и очень быстро раскроют. Ведь он даже не умел программировать как Соломон! «Вот сейчас скажет Тунгус, пошли, мол, нужно сделать то-то и то-то – и что?! – размышлял Пашка, сидя под горячим душем и обхватив голову руками. – Сослаться на усталость? Или опять косить на свою дырявую память? Но это же глупо! Сколько можно уже?»
Конечно, история об амнезии позволила бы ему расспрашивать Фаронова практически о любых вещах вокруг. Хотя нет, не о любых… Что-то же он должен был помнить, ведь так? Что же именно? Метрострой должен помнить или нет? А чекистов, того же капитана Хорошавина, дархан, а также других существ этой странной Мультивселенной? Еще и Зоя с Милославой – кто они такие? Как быть с этими особами при встрече? Ведь если приплести совсем широкую амнезию, то зачем он станет этому злодею нужен? Значит, выдумать выборочную потерю памяти? А такая бывает? М-да… Фигово, шатко.
Далее. Где сейчас могут находиться капитан и Сармат? Тогда, у «Макдональдса», Тунгусу кто-то передал по рации, что обнаружили, мол, чекистов. Но поймали ли? А что Фаронов сказал об этом в ангаре? Что-то вроде: «…они уже здесь, я в курсе»… Значит, мужики еще на свободе?! Стоило надеяться на это. Но в любом случае чем скорее он выберется отсюда, тем лучше.
Когда он вышел из ванной, на диване в предбаннике его ждали одежда и аптечка – Тунгус не оставил без внимания раненую руку Пашки. Ах, какая забота!.. Как умел, он перевязался и облачился в облегающий серый костюм спортивного покроя – теплый и довольно удобный. Вместо замызганных, уже почти развалившихся кроссовок ему предоставили новые, причем той же модели. Он нацепил их и вышел во внешнее помещение банного комплекса, миновав несколько саун и длинных бассейнов, в которых можно было сдавать, наверное, даже олимпийские нормативы.
У большого зеркала стояла стройная девушка в кремовом платье и подводила себе губы ярко-красной помадой. У нее были длинные, прямые иссиня-черные волосы, слегка раскосые глаза и маленький острый носик. Вокруг витал изумительный, волшебный аромат ее духов, еле заметный, но не почувствовать который было просто невозможно.
