– Просто показать ему?
– Да, просто покажите.
– И что с ним произойдет?
– Пока не знаю, это зависит только от него.
– Спасибо, мессир.
– Не за что, пока что я отделываюсь только советами, мне нужно экономить силы.
– Вы ожидаете чего-то более опасного для нас?
– Я стараюсь всегда быть к этому готовым. Моя микстура пригодилась?
– Что? – переспросил Каспар, хотя отлично расслышал вопрос. – Да, пригодилась.
Он ожидал, что мессир потребует подробностей, однако тот лишь кивнул и возвратился к столику со склянками и порошками.
99
Вечером при свете тусклых фонарей вспоминали прошлые походы, даже Аркуэнон спустился с наблюдательного поста, чтобы выпить травяного отвара с медом.
– Сегодня я лягу спать со спокойным сердцем, – сказал Каспар, отодвигаясь от стола.
– А я – нет, – неожиданно заявил эльф.
– Почему это? – благодушно улыбаясь, спросил Каспар.
– Мне снится, что я умер… Уже которую ночь.
Каспар резко выпрямился.
– С чего это тебе снятся такие глупости, Аркуэнон? Может, тебе лучше спать на лавке, а не возле окна? Может, все дело в этом?
– Не знаю. – Эльф пожал плечами. – Но сон очень ясный, все как будто наяву.
– Что же тебе снится? – спросил гном.
– Я скачу на лошади, чувствую боль в правом боку и зажимаю рукой рану, потом слышу стук копыт – там. – Аркуэнон обернулся через правое плечо, как будто все происходило на самом деле.
– И что потом?
– Ничего. – Эльф вздохнул. – Меня убивают пикой в спину.
Над столом повисла гнетущая тишина.
– Ну, умеешь ты порадовать приятелей, эльф! – усмехнулся Каспар, чтобы разрядить обстановку.
– Тебе еще повезло, – произнес Фундинул, задумчиво вертя в руках сырную корку, – ты умер сразу, а нас с Шустриком сначала прошили пикой, а потом мне снесли голову алебардой…
– Да что тут происходит?! – Каспар вскочил со стула. – Фундинул, прекрати сейчас же! Тебе тоже снилось что-то подобное?
– Не каждый день, как Аркуэнону. Это было только раз.
– Пустяки все это, – сказал Углук, с треском обрывая с костей жесткие волокна вяленой баранины. – Перед боем, бывает, чего только не снится. Во сне я видел себя убитым десятки раз, да еще всякими ужасными способами. Однажды прямо на моих глазах одного кирасира надвое разорвало рогаткой – одна половина в одну сторону, вторая в другую, а лошадь прямо без головы пробежала еще несколько ярдов и упала, задавив пехотинца, ставившего рогатку. Я после этого случая несколько дней подряд видел во сне, будто это меня разрывает рогаткой.
Орк бросил на стол обглоданную кость и, утершись рукой, добавил:
– Самое странное, что в строю я всегда пешим был, конным никогда.
– Давайте ложиться спать, кто знает, что готовит нам завтрашний день, – сказал Каспар и покосился на мессира Маноло, однако тот молча отправился на свою лавку. Углук и Фундинул заспорили, кому первому идти в отхожее место, Бертран поднялся к себе. Каспар догнал его на лестнице.
– Что происходит? Я вижу, у тебя кислое лицо.
– Меня тоже одолевают неприятные предчувствия, Каспар.
– Ты видишь сны?
– Нет, сны я не вижу, но… как бы тебе это сказать – мне кажется, я теряю интерес.
– К чему?
– Ко всему. Наверное, правильнее будет сказать – к жизни. Я слышал, такое бывает с теми, кому недолго осталось жить.
– А я? Почему я ничего не чувствую?
– Потому что ты счастливчик, самый удачливый наемник. Я не ставлю тебе это в вину, чему суждено случиться, то и сбудется.
Они помолчали.
– Какие успехи во дворце?
– Я играю роль крепкого на руку простака, надеюсь скоро узнать, что король думает о сроках кампании против Ангулемского.
– Думаешь, с тобой побеседуют на эти темы?
– Они проговорятся, обязательно проговорятся, а когда я добуду ценные сведения, мы вернемся в Ливен.
– Мы же недавно оттуда, – усмехнулся Бертран.
– Недавно, но у меня такое ощущение, что я в Харнлоне уже очень давно.
100
Уснул Каспар почти мгновенно, солдатские привычки не оставляли места бессоннице, но несколько раз за ночь, не просыпаясь, он машинально проверял, лежит ли рядом меч, а когда под окнами проносился запоздалый всадник, открывал глаза и смотрел в темноту, ожидая возможного нападения.
Лишь к рассвету беспокойный сон перешел в самую целительную его часть, и Каспар увидел сон.
В нем было солнце, синее небо и топот мардиганца. В правой руке Каспар чувствовал привычную тяжесть меча и видел разбегавшихся перед ним людей. Потом из какой-то канавы поднялся стрелок – Каспар заметил нацеленный на него арбалет. Ему даже показалось, что это продолжение драки в «Городском павлине», там тоже пришлось заглянуть в глаза смерти.
Арбалет выстрелил, но мгновением раньше Каспар припал к гриве мардиганца, и болт сорвал наплечник, сильно отсушив правую руку.
Боль распространилась на спину и грудь, опустив глаза, Каспар немало удивился – из груди торчал наконечник арбалетного болта. Видимо, стреляли с разных направлений, как и положено в засаде.
«Вот и все, – сказал себе Каспар, со стороны наблюдая, как он красиво выпадает из седла. – Вот и все, а говорили – счастливчик».
Каспара разбудил стук в дверь. Он сел и первым делом проверил грудную клетку, она все еще ныла от недавно испытанной боли, однако никакого арбалетного болта из нее конечно же не торчало. Каспар с облегчением перевел дух и только тогда услышал стук.
– Кто там, Аркуэнон?
– Опять курьеры, Фрай.
– Да что же им неймется!
Каспар тряхнул головой и, подняв с пола меч, пошел разбираться.
Он почти не удивился, увидев на пороге старого знакомого – сержанта королевской курьерской службы.
– Когда? – спросил Каспар.
– Заедем через час, – ответил тот, прикрывая перчаткой зевок.
– Хорошо.
Захлопнув дверь и задвинув засов, Каспар вернулся в комнату и сел на кривой стул, положив меч на колени.
– Что там? – выглянув из-под двух одеял, поинтересовался мессир Маноло.
– Снова во дворец зовут.
– Это не очень хорошо.
– Почему?
– Торопятся.
– Ну… – Каспар пожал плечами, он был уверен, что произвел на ее величество должное впечатление и она решилась на повторное свидание.
– Это не то, что вы думаете, Каспар, – оборвал его сладкие грезы мессир.
– А что я думаю? – переспросил Каспар, потом вздохнул и махнул рукой. – Значит, королю про меня все доложили.
– Не исключено, – согласился мессир. – Вы что-нибудь рассказывали ему о себе?
– Я сказал, что родом из Ливена и прежде был наемником, а потом решил сменить занятие. Что бы ни рассказывали про меня, ничего нового он не услышит.
