– Я что же, не могу теперь придушить любовника своей жены? – Кровь бросилась в лицо Семивратца.
– Здесь – нет, – сказал Хитрец. – Тут он под защитой воли богов. До того момента, когда будет взят Проклятый город. А ты в дерьме.
Глиняная чаша лопнула в руке Семивратца. Он вскочил, чуть не опрокинув стол. Прав этот рыжий Хитрец. Снова прав. И как у него все это получается? Всегда прав. Как?
– Что же мне делать? – немного успокоившись, спросил Семивратец.
– Он тебя собрался отравить? – тихо спросил Хитрец.
– Да.
– И никто бы об этом не узнал. Умер и умер царь славного города Семивратья от мгновенной лихорадки. Ты бы и сам не понял, если бы не это письмо. Только он не сразу тебя травить собрался, супруга твоя пишет. Чуть позже, чтобы усыпить твою бдительность. Так?
– Так, так. Что из этого?
– Пригласи его сегодня к себе. Устрой для своего войска праздник. Все-таки прибыли земляки, привезли выпить и поесть. И познакомиться воякам нужно друг с другом… И пригласи к себе в шатер своих сотников. И Жеребца пригласи. Можешь еще и меня позвать. И моих сотников. Мы ж теперь объединенное войско. И по нашему письменному договору можем командовать по очереди, пока Проклятый город не будет взят. – Хитрец засмеялся. – Вообще, пригласи всех вождей. Из твоих рук он, на всякий случай, ничего не съест и не выпьет, твой несостоявшийся убийца. А вот из моих… У меня есть парочка очень интересных рецептов. Через пару дней начнутся рези в желудке, кровавый понос, мы с тобой можем даже испугаться, что началось поветрие. И похороним Жеребца тут. Или отправим его в меду в Семивратье, пусть твоя супруга порадуется.
Мимо шатра кто-то прошел, звеня амуницией. Хитрец замолчал и посмотрел на вход.
Семивратец тоже молчал, разглядывая черепки чаши.
– Тебе решать, – тихо сказал Хитрец.
– Мне решать, – сказал Семивратец.
– Оценили? – зычно спросил у земляков Горластый. – Праздник сегодня объявили. В нашу, значит, честь. Ценят, значит.
Прибывшие с пополнением радостно загалдели, но ветераны осады оставались сумрачными.
– Подожди до первой стычки, – сказал Сухарь. – Они там тебе и уважение покажут, и любовь. Сам царь с сотниками, и гвардейцы его. Теперь еще и эти засранцы из Заскочья на нашу голову.
Пехотинцы сидели у костров, кутаясь в плащи, пытаясь хоть как-то спрятаться от сырости, которая приползла из окрестного леса и с гор вместе с туманом сразу после захода солнца.
Сразу сырыми стали палатки, одежда, ремни… Даже оружие стало казаться сырым, пропитавшимся влагой. Выданное для праздника вино вылили в большие артельные котлы. Котлы повесили над кострами. Разбавлять вино водой никто не собирался. Не военный это напиток. Это пусть богатенькие пьют винцо с водой, их, если что, девки продажные согреют.
Продажные девки, жившие в лагере, проявили живейший интерес к прибывшим из-за моря. Ясно, что с денежками приплыли, с авансом, как положено, за три месяца. Нужно им помочь от денежек избавиться. Только заслуженные, отсидевшие в осадном лагере по три-четыре года девки не слишком привлекали мужиков, только что прибывших от жен и любовниц. Да и жизнь походная местных красавиц не шибко красила.
Ссоры из-за баб между ветеранами и новенькими, таким образом, были отложены на потом. На будущее.
– Тут все время так хреново по ночам? – спросил Щука.
Линялая одежда ветеранов, дырявые палатки, вонь и грязь вокруг заронили в его простую душу сомнения. Может, Зануда, когда так расписывал прелести осады, не все рассказал? Сволочь брехливая.
– Это еще ничего, – сказал Сухарь. – Вот чуть попозже, когда дожди начнутся… Тогда порадуешься.
Вино в котле начало булькать.
– Вы туда лимон добавьте, – сказал Бес, – и меду. Мы же привезли меду?
– Откуда ты такой умный? – спросил Крюк, разжалованный в рядовые в связи с окончанием плавания.
– Папа с мамой родили, – объяснил Бес. – А вот лимон и мед в горячее вино бросить, это я подсмотрел за Ледяным перевалом. И попробовал. Очень, я вам скажу, приятственно.
Все задумались, потом Сухарь, выполнявший обязанности старшего при котле, молча встал и отправился к палатке за продуктами.
От центральной части лагеря послышались ритмичные удары барабанов и пронзительные звуки флейт.
– Да, – сказал Щука, – сейчас Слепой бы не помешал. И спел бы и сыграл.
Горластый буркнул что-то невнятное. Крюк принялся чертить своим крюком загогулины на земле.
– Весело тут у вас, – сказал Щенок. – И чем вы занимаетесь по вечерам?
– По-разному, – ответил Ворон, еще один ветеран, сидевший возле костра. – Если повезет – напиваемся или там с бабой… Или астрагалами кидаемся.
Ворон вдруг оживился и снял с пояса мешочек с костями:
– Есть желающие? По маленькой, для начала.
– М-да, – повторил Щука, – весело тут у вас… Зимой, думаю…
– А я тут до зимы сидеть не собираюсь, – заявил Щенок. – Вот с ближайшим кораблем домой и вернусь.
Давай-давай, засмеялись все. Рви. Конечно, специально для тебя корабль снарядят, чтобы ты домой вовремя вернулся, к девкам и вину. И к теплой постельке…
– Смейтесь, давайте, – насупился Щенок. – А я знаю…
Вернулся Сухарь, бросил в котел нарезанные лимоны и вылил из горшка мед. Помешал длинной деревянной ложкой. Посмотрел на Беса:
– Долго еще варить?
– А все, – оживился Бес, встал с охапки соломы, на которой они сидели вместе с Бродягой и подошел к костру. – Мне – первому.
Вино с лимоном и медом произвело на всю компанию самое благоприятное впечатление. Хотя и без этих добавок его бы употребили не менее радостно.
– По второй? – спросил Сухарь, берясь за черпак, и два десятка чашек оказались перед его лицом.
– Пей, Щенок, не стесняйся, – сказал Горластый. – Уплывешь домой послезавтра, там тебе уже такого не нальют. Там ты будешь пить исключительно вино с Розовых островов. Не забудь нам письма писать…
– Жеребец сюда уехал, – подхватил Щука, – так что ты его место возле царицы свободно можешь занять.
Все засмеялись.
– Смейтесь. – Щенок, раскрасневшийся от первой чаши, торопливо выпил вторую. – Я бы вам прислал письмо, так вы ж, ублюдки тупые, читать все равно не умеете.
– Зато как я зубы выбиваю, – похвастался Горластый, и компания снова засмеялась.
– Только и можете, что кулаками махать, уроды. Чем вы лучше баранов, которые бьются рогами на узком мосту до тех пор, пока оба не свалятся в реку? Думать надо. Думать.
Если бы не две чаши подогретого вина, Щенок на этом бы и прервал свое выступление. Или даже не дошел бы до этого места. Вот так вот, напрямую, поносить всю честную компанию на трезвую голову Щенок не решился бы. Да и сама компания на трезвую голову не позволила бы сопляку такое нести. Но вино развязывает языки и смягчает нравы. На время, во всяком случае.
