Рогозин облегчённо вздохнул. Хоть с кем-то он может быть в полной мере откровенен и не бояться, что его местонахождение выдадут. Сейчас даже от рядового человека можно ожидать предательства, если он более чем наполовину лоялист.
– Я, как говорится, широко известен в узких кругах. Я подумал, что ты тоже к ним относишься, – пояснил он.
Смотритель отмахнулся.
– Не отношусь я к твоим узким кругам, – сказал он, доставая с полки тарелки. – Иди к столу, я сейчас есть собирался. В такую погоду только есть и спать.
– Давно таких дождей не было, – вздохнул Виктор Алексеевич. – Нас не смоет?
– Не смоет, строили надёжно. Смотри, как бы твой планер в море не унесло.
– Надеюсь, он будет на месте. Ты недоволен? Я тебя отвлекаю от чего-то?
– Нет, не отвлекаешь, – смотритель указал на микроволновку. -Я готовлю обед, так что ты вовремя. Присаживайся. Дождь успокоится, тогда дальше полетишь.
– Спасибо, за приглашение, – сказал сенатор, осматриваясь. – А тут интересно. Чем ты тут занимаешься? В чем состоит твоя работа?
– Я всего лишь сторож.
– А маяк? Вдруг что-нибудь выйдет из строя? – спросил Рогозин, осматриваясь.
– Ничего не выйдет. Чему тут ломаться? Вся аппаратура проста, как этот чайник. Я просто присматриваю за маяком, чтобы всё работало исправно, без перебоев, и защищаю периметр.
– Интересная работа, – согласился Рогозин. – Телевизор есть тут у тебя?
– Есть, но я очень редко смотрю. В такую погоду только есть и спать.
Тем временем смотритель достал из микроволновки обед. Им оказались спагетти под соусом с мясозаменителем. Рогозин усмехнулся. Да, давно он не пробовал мясозаменитель – пищу вегетарианцев, солдат и бедняков. Впрочем, запах был хорош, поэтому сенатор всё же не отказал себе в удовольствии сесть за один стол со смотрителем маяка.
– Я никак не могу отказаться от привычки выпить бокал хорошего фалернского перед тем, как приступить к еде, – старик пододвинул Рогозину фужер и принялся дрожащими руками откупоривать бутылку с вином. – Проклятье, не получается…
– Нет, друг, к сожалению, я не пью ничего, кроме воды, – улыбнулся Рогозин. – Однако я сочту за честь налить тебе фалернского, если ты не против.
Смотритель усмехнулся, но бутылку не отдал.
– Что же, я не могу справиться с пробкой? Ещё как могу! – впрочем, через полминуты борьбы он всё же сдался. – На, держи. Открывай!
Чпок! И вино с бульканьем полилось в фужер смотрителя. Себе же Рогозин налил воды из кувшина.
– Я не знаю, кто ты, и как тебя зовут… – начал тост старик. – Да и мне, собственно, всё равно. Я вижу, что ты добрый малый и относишься не к робкому десятку, если вздумал пилотировать в непогоду по одному тебе ясным причинам. Не каждый день я встречаю гостей. Не каждый попрётся в такую даль от города, чтобы проведать меня, да и я не каждый день иду в город. Мне и здесь хорошо. Вести жизнь отшельника, это, знаешь ли, просто, если у тебя есть пенсия. Но не об этом разговор. Ты пришёл ко мне в обед, и я считаю своим долгом накормить путника. Давай выпьем за твой визит. За неожиданные встречи и знакомства.
Виктор Алексеевич поднял свой бокал и осушил его. Довольно причмокивая, старик сел за стол и пододвинул тарелку.
– Я будто знал, что у меня будут сегодня гости, поэтому приготовил больше обычного. Случайно бухнул в кастрюлю полпачки спагетти, хотя намеревался положить туда меньше. Ну, думаю, если так, то остатки завтра утром разогрею. А тут ты…
– Не скучно тебе тут одному? – спросил Рогозин, наматывая спагетти на вилку.
– Мне? Нет, нисколько. Я уже своё отжил, теперь хочу покоя своим костям. Здесь есть всё, что мне нужно: телевизор, если хочется посмотреть новости, проигрыватель с дисками старых фильмов и домашнего видео, чтобы освежить воспоминания, компьютер, если я хочу развлечься программами иного рода. Раз в неделю мне привозят свежую корреспонденцию. Это хорошо, мне не приходится разоряться на туалетную бумагу…
Рогозин расхохотался. Да, смотрителю не откажешь в чувстве юмора.
– А общение? Общение с живыми людьми? – спросил он. – Его ведь ничем не заменишь.
– Какое общение? Мои мозги уже еле соображают, – старик махнул рукой. – Но поговорить иногда хочется.
Тут Рогозин понял, что его собеседник немного захмелел. Ранее хмурый, ворчливый старик, улыбаясь, начал перечислять свои заболевания, накопившиеся с возрастом. Оказалось, что у него не только туго соображают мозги, но и болят ноги, скачет давление, пора менять очки, так как усилилась дальнозоркость… Рогозин всё больше молчал, в то время как речи смотрителя всё не кончались.
– А какие передачи ты смотришь по телевизору? Как тебе нынешний Сенат? – решил закинуть удочку Рогозин. Ему представилась возможность услышать мнение электората.
– Я тебе вот что скажу, дружище, – смотритель ткнул пальцем в гостя. – Всё это брехня, чушь собачья эта политика. Деньги они делят. Быть может он и прав, тот парень в сером костюме. Который вторым выступал на последнем заседании этого Сената. Кстати, ты на него очень похож, хочу заметить. Однако, что бы они ни говорили, у каждого своя правда.
Рогозин хитро улыбнулся. Хоть он и догадался, кому больше симпатизирует старик, однако все же решил задать вопрос:
– И чья же правда тебе ближе?
– Я не верю этому сиру, оппоненту того сенатора. Мне кажется, он врёт. Я не верю ни единому его слову. На мой взгляд, он приводит неправдоподобные доказательства, раздувает мелочи. Он говорит, что нам не нужна война. В этом он прав. Но прав и серый костюмчик: хочешь мира – готовься к войне.
– Доверяешь ли ты Консулату? – продолжал расспросы Рогозин. – Если бы ты был на месте того сенатора в сером костюме, что бы ты сделал?
– Во-первых, я бы устранил того сира. Любым способом, любыми средствами. Ведь даже сейчас он пытается вставлять палки в колёса, перечить, мешать. Говорил, что намерен подать в Конституционный суд, представляешь? Можно похитить его, спрятать. Только потом не отмоешься, если операция будет проведена достаточно грязно. Можно помочь ему оказаться в больнице. Здесь всё гораздо проще…
– Но как так? – Рогозин удивлённо приподнял бровь. – То, что ты мне предлагаешь, более смахивает на бандитские разборки, чем на цивилизованное решение спора.
– Политика – грязное дело, разве ты еще не заметил? Ты, должно быть, не глуп, я вижу это по твоим глазам и манерам. Однако я много пожил, много где бывал и много где участвовал. Я помню, как покойный помощник КонсулаВознесенского застрелил в своём кабинете двух мятежных министров. Я видел, как молодой адмирал Серрвус шёл во главе велитов во время штурма Дворца Генералов. Я присутствовал на заседании Сената, когда была принята Декларация Папы Римского. Я участвовал в подкупе коллегии выборщиков, когда к власти пришел Консул Пий Олри. Тайные закулисные игры, пропитанные ядом лжи и лести. Дружище, если тебе это интересно, даже не думай об этом, тем более не лезь туда. Тебя сожрут там, я видел их зубы…
