– Так бывает, – пояснила баба Твердома. – В Русальные дни русалка, которая из девки получилась, в дом к родичам является. Иной раз за печью сидит, а иной раз и к столу выходит. Вы не бойтесь ее. Она… как чуры на дедовы дни ходят, так и она будет ходить.
– Что, всю жизнь? – хмуро уточнил Любом.
Русалки тоже старятся, хотя и медленнее живых людей. Всем представилось, как всякий год в пору цветения ржи бывшая дочь ходит в дом, чтобы вот так же молча сидеть за столом. Сперва девкой, потом старухой – простоволосой, раскосмаченной, безобразной, как увядший цветок, не принесший плода…
И вот настала новая весна, зацвела рожь, и подарки русалке понесла уже следующая сестра – Лельча. Она и пересказала Лютаве эту повесть, пока они вдвоем шли по тропе к опушке березняка, где бабка и внучка надеялись встретить свою русалку. Твердома повела Лютомера в селище, а его сестра пошла с девочкой исполнять поручение.
Лютава даже не удивилась. Она и раньше подозревала, что неспроста Лесава отправила ее за невестой для своего родича Мысляты – не все здесь так просто, чтобы приехать да высватать девушку. Теперь Лютава знала, в чем трудность. Но пока не очень представляла, как ее одолеть.
– Вот наша лядина, – показала Лельча.
Лютава уже увидела заросшее травой и новорожденными березками пространство. Среди травы розовели метелки ревелки и белели соцветья тысячелистника. С травой мешались стебли ржи, выросшие сами по себе из оброненного в прежние годы зерна. Молоденькие березки, младенцы на корнях старых деревьев, будто выбежали из рощи на лядину, первыми осваивая освобожденную для них землю. А дальше, позади бывшей пашни, поднимались строем белые стволы. Лучи солнца, проникая сквозь кроны, падали на траву и молодняк широкими золотыми полосами, теплыми даже на вид. Пахло нагретой травой.
Лютава поставила лукошко наземь.
– Тише! – Она взяла Лельчу на плечо и придержала. – Теперь слушай.
– Она была вон там! – прошептала Лельча и показала между двумя березами.
– Она может быть где угодно, – негромко ответила Лютава. – Смотри и слушай.
И медленно пошла через лядину, вглядываясь в рощу перед собой через «навье окно».
Белые стволы с черными «глазками»… Как будто стоишь перед толпой, которая смотрит на тебя сотней глаз, но всякий, с кем ты пытаешься встретиться взглядом, тут же его отводит. Опустив ресницы, чтобы не мешал солнечный свет, Лютава пыталась поймать взгляд какой‑нибудь из берез и удержать его, вызвать на разговор.
– Она глядит! – Вдруг Лельча в испуге вцепилась в ее руку и прижалась к боку.
– Кто? – Лютава обернулась к ней.
– Вон, – девочка показала на березу слева, шагах в десяти.
– Ты видела?
– Я… видела… или нет. – Лельча опустила глаза. – Она смотрела на меня, но как я повернулась… я не вру!
– Конечно, не врешь, – кивнула Лютава. – Так оно и бывает. Отнеси ей. – Она порылась в лукошке и вынула печеное яйцо. – Положи возле нее. Потом будем слушать.
Лельча взяла яйцо и помедлила.
– Не бойся! – подбодрила ее Лютава. – Я же с тобой.
Девочка несмело направилась к дереву, Лютава – за ней.
– Скажи: это тебе… – шепнула она вслед.
– Росалинка… – неуверенно позвала Лельча. – Это тебе… мать угощения прислала…
Она положила яйцо возле корней. Лютава догнала ее и встала рядом.
Теперь она ясно видела глаза березы. Ее живой взгляд мерцал в каждом из черных «глазков» на стволе, и хотя не удавалось четко поймать его, Лютава совершенно ясно ощущала его на себе.
Здесь было чужое место, с незнакомыми хозяевами. Осторожно, как волчица, она прыгнула в «навье окно» и тронулась вперед по незримой тропе, чутко прислушиваясь и принюхиваясь. И ощутила, что дух березы попятился – русалки не любят волков. Даже сама Младина, сильнейшая из вил, когда‑то зимней ночью предпочла убраться, когда рядом возник черный волк Нави… Лютава приостановилась, давая понять, что не опасна.
И вдруг заметила, что Лельча идет за ней! Сама не понимая как, шажок за шажком, семилетняя девочка продвигалась по той же тропе. Она видела Лютаву впереди и хотела догнать ее, робея оставаться одна.
У Лютавы аж дух перехватило от радости и волнения. Далеко не каждому дана способность выглядывать в «навье окно», и уж тем более редко она проявляется сама по себе и в таком раннем возрасте. Мысленно она протянула руку назад, не оборачиваясь, чтобы помочь Лельче; та пошла вперед смелее, еще не доставая до протянутой руки, но видя в ней опору. Вот она подошла и встала за спиной, уже понимая, что они обе находятся в несколько ином месте, но пока не осознавая, что это за место такое.
«Позови ее еще раз, – неслышно велела Лютава. – Так, как я с тобой говорю».
«Росалинка… – неуверенно окликнул дух Лельчи. – Ты слышишь меня?»
«Я слышу!» – Береза вдруг открыла два глаза на высоте человеческого лица.
Лельча ойкнула, зажмурилась, закрыла лицо руками… и выскочила с тропы. Но не беда: ей теперь всю жизнь по этим тропам бродить.
Лютава протянула руку назад, крепко взяла ее за плечо, чтобы не двигалась, и обратилась к березе сама. Теперь она ясно видела и слышала ее.
– Кто ты и из какого мира?
– Росалинка‑ржаница я, на лядине живу, – отозвался дух из березы. – Была я человечьего рода, а теперь – лесного да полевого.
– Не скучаешь ли по родичам?
– Скучаю, да не бывать мне больше в доме родном, не сидеть за столом родительским. Определили мне место – на нашей старой лядине, здесь живу третий год. Зарастает лядина, скоро от полевого хозяина к лешему перейдет. Нынче на Купалу будет свадьба моя с новым хозяином, с господином моим – лешим.
Ай‑ай‑ай, подумала Лютава. Едва не опоздала она за невестой для Мысляты…
– Что же за свадьба без невестиной родни? – спросила она, не подавая вида, как встревожила ее эта новость. – Кто же будет тебя снаряжать? Кто же будет песни свадебные петь?
– И хотела бы я родню позвать, да как им прийти? – Береза вздохнула. – Не видит меня матушка, не увидит и батюшка. Только вот сестричка увидела, да мала она еще…
– Я ведь тоже твоя сестра. Хочешь, я приду тебя на свадьбу снаряжать? И повой от матушки принесу, чтобы все по чести было.
– Приходи… – прошелестела листочками береза. – В самую ночь Купальскую на закате сюда приходи. Ждать буду‑у‑у…
Береза закрыла глаза. Лютава осторожно шагнула с незримой тропы обратно в явный мир и постояла, закрыв лицо руками и приходя в себя. Потом глянула сквозь пальцы на траву с красными земляничными листьями, перевела дух. Обернулась к Лельче: та застыла на месте, пристально вглядываясь в зелень.
