Уж лучше бы были меч и копье.
— Интересно, — спросил Юлиан, поворачиваясь к Отто, — женщины наших врагов, бывшие пленницы, а ныне рабыни, так же прислуживают в варварских шатрах?
— Скорее всего, они прислуживают совершенно обнаженными, в одних ошейниках.
Туво Авзоний щелкнул пальцами, и Сеселла, покраснев, сбросила шелковую одежду.
Тут же Рената по одному взгляду Отто сняла свою тунику.
— Да, Дира! — прошептала она. — Да!
Флора и так уже была только в одном ошейнике, закрытом сзади на маленький замок.
— Прошу вас, не надо, — произнесла Геруна, останавливаясь перед Юлианом.
— Ты же была женщиной ортунгов или дризриаков и даже принцессой их племени, — напомнил Юлиан.
— Прошу вас, не надо, господин, — умоляла Геруна.
— Разве женщины Империи не прислуживают обнаженными на пирах в шатрах ортунгов и дризриаков? — спросил Юлиан.
— Да, господин, — чуть не плача, ответила она.
— Разденься, — приказал Юлиан.
— Да, господин.
— Теперь продолжай работу.
— Да, господин, — сказала она. — Теперь я знаю, что я рабыня.
Позднее, после ликеров, Юлиан подозвал к себе одного из стражников.
— Раньше я говорил тебе, что у меня есть сюрприз, — сказал он.
— Какой же? — удивился Отто.
Стражник вернулся с цилиндрическим кожаным Футляром, который прежде был в руках председателя магистрата. Он пытался сбежать через башню в стене замка, но был убит выстрелом.
Юлиан снял крышку футляра и вытащил из него свиток бумаги, запечатанный и перевязанный лентой.
— Ты знаешь, что это за печать? — спросил он.
— Нет, — покачал головой Отто.
— Это печать военного отдела Империи, — сказал он, взломал печать и развернул свиток на столе, придерживая его за концы. — Это документ о твоем назначении.
— В нем все в порядке? — спросил Отто.
— Да, — кивнул Юлиан. — Поскольку об этом попросил я, они не осмелились отказать тебе в звании. К тому же, если бы документ исходил не из военного отдела, он бы считался недействительным. Копии его хранятся в архивах различных отделов и будут переданы на множество планет, чтобы можно было проверить подлинность документа, особенно в случае нарушения связи со столицей. Короче, назначение является подлинным. Просто они не ожидали, что он попадет в наши руки. Наш друг Туво Авзоний должен был приглядеть за тем, чтобы визит председателя магистрата и его наемников под видом ликторов прошел успешно. Поставь вот здесь свою метку.
Принесли перо, и Отто поставил на бумаге метку в том месте, куда указал Юлиан. Отто, выросший в деревне близ фестанга на Тангаре, не умел ни читать, ни писать — этим он не отличался от миллионов жителей Империи. Его метка изображала грубо нацарапанное копье.
— Геруна, принеси вина! — потребовал Юлиан. Он встал.
Геруна поспешила наполнить кубки мужчин.
— За капитана! — провозгласил Юлиан, поднимая свой кубок.
— За капитана! — откликнулся Туво Авзоний, который тоже встал.
— Спасибо. — Отто был благодарен за тост. Все трое мужчин выпили.
Хотя событие казалось незначительным и никто не придал ему особого значения в тот вечер, позднее оно сыграло важную роль в истории всей Империи.
Кое-кому оно может показаться одним из тех таинственных переломных моментов, которые впоследствии совершенно меняют судьбу целых государств.
— Уже поздно, — заметил Юлиан.
— Собери свои вещи, — обратился Туво Авзоний к Сеселле.
— Господин? — обратилась она к нему, найдя среди вещей конверт, который Туво Авзоний передал ей утром, когда приказывал выйти из комнаты. Это случилось незадолго перед тем, как он сам, Юлиан и Отто выскользнули в потайную дверь, а по пустой комнате был нанесен выстрел. Сеселла спрятала конверт в одежду, но не стала задавать вопросы о его содержимом. Даже если бы она была свободной женщиной, ей не пристало бы вскрывать конверт, и еще меньше это дозволялось рабыне. Как рабыня она не осмеливалась даже прикоснуться к нему. Рабыни знают свое место и при известных обстоятельствах дорожат им больше собственной жизни. Кроме того, они с Туво Авзонием содержались в разных комнатах до сегодняшнего ужина. Теперь же, когда уже определилось положение Сеселлы, она не смогла спросить об этом конверте. Но теперь подала его господину, как ей и следовало сделать. Тем более, что в шелковой тунике конверт было совершенно некуда спрятать.
— Вы позволите? — спросил Юлиан, протягивая руку.
— Да, господин, — ответил Туво Авзоний, слегка покраснев.
Сеселла передала конверт Юлиану, тот вскрыл его и бегло просмотрел.
— Похоже, господин Авзоний, — сказал Юлиан рабыне Сеселле, стоящей перед ним на коленях, — подозревал о предательстве Иаака, третейского судьи, по чьему поручению он действовал. По-видимому, он намеревался вскрыть чемодан сам, если его подозрения будут оправданы. Однако с ним была рабыня, которую, несмотря на то, что она всего лишь рабыня, он позволил себе полюбить.
Сеселла бросила взгляд безумной радости на Туво Авзония, но тот сердито и смущенно отвернулся, и она опустила голову, слегка улыбаясь.
— Эти бумаги принадлежат рабыне, — сказал Юлиан.
Сеселла подняла голову.
— Флора! — позвал Юлиан.
Рабыня опустилась на колени рядом с ним.
— Да, господин? — спросила она.
— Ты ведь знаешь законы, верно? — спросил Юлиан.
— Да, господин.
— Конечно, судя по твоей натуре, тебе лучше было бы прямо с младенчества стать рабыней.
— Да, господин.
— Как ты думаешь, каково назначение этих документов? — спросил Юлиан.
— Скорее всего, это документы об освобождении, вольная, господин.
— Нет! — запротестовала Сеселла.
— Сразу ясно, что ты родом с Тереннии, — улыбнулся Юлиан.
— Да, господин?
— Разве ты не понимаешь, что прелестная Сеселла — такая же рабыня, как ты?
— Да, господин.
— И ты считаешь, что рабыни хотят получить свободу?
— Нет, господин.
— Ты думаешь, что это документы об освобождении? — спросил Юлиан у Сеселлы.
— Надеюсь, что нет, господин.
— В этих бумагах сказано, — продолжал Юлиан, — что все имущество, состояние и сумму на счету Туво Авзония в банке Митона следует употребить на то, чтобы облегчить положение рабыни и найти ей доброго хозяина.
— О! — воскликнула Сеселла.
— Кстати, господин Авзоний, — обратился к нему Юлиан, — я подозреваю, что обещанные вам деньги так и не были переведены на ваш счет в банке Митона.
Туво Авзоний кивнул. Конечно, тому, кому предстояло разлететься на куски от взрыва, деньги были ни к чему.
