слышит Аня. Та лишь вырывает руку и удаляется прочь.
Вечером никто не приносит еду. На следующее утро – тоже.
Саша делает то единственное, что может помочь. Пишет записку и оставляет ее около колоды карт в библиотеке:
«Когда-то мы встречали вместе Новый Год, гадали на таких же картах и смеялись, предвкушая будущее. Мы были друзьями. Потом я причинила тебе боль. Я не смогу это исправить и не ищу прощения. Я лишь прошу тебя не разрушать оставшееся. Ради отца, любившего тебя больше своей жизни, ради тети, которая желает познакомиться с тобой, и матери, к которой приведет Ориентир, отданный мной. У меня нет семьи по крови, и мне жаль, что я причинила боль твоей. Но у тебя есть шанс. Пожалуйста, используй его. Каким бы ни было будущее, наша семья, наши близкие – все, что имеет значение».
Вышло до тошнотворности приторно. Но это было единственное, что Саша могла сказать. То, что она хотела сказать.
Наверное, писать это правда было глупо. Но раз за разом прокручивая в голове все, сказанное Стефанией, Саша убеждалась в одной-единственной вещи: будь всееще она тем человеком с фестиваля, без семьи и друзей, она без раздумий бы пошла за старухой. Без колебаний и сожалений. Сейчас же, находясь, быть может, в шаге от того чтобы лишиться жизни и тела, Саша с необычайной ясностью осознавала, что она будет бороться до конца, и бороться не ради себя. Она чувствовала, что вовсе не одинока, пусть ее близкие и не рядом. Она знала, что не хочет создавать мир, где жертвы и усилия Миклоша, Серафима, Карины и бог знает кого еще пропадут даром. Чтобыне говорила Стефания о влиянии и мире, о своей гордости и о месте подле себя, этой старухи не было тогда, когда Саша бежала из Свободы. Не было, когда она вернулась от скиа около санатория, не было когда не сладила с третьим камнем… Никогда не было.
Плевать, какие усилия приложила Стефания и что хотела от нее, Саши. Вуаль останется на месте, даже если придется пожертвовать своей жизнью. Просто потому что в мире под властью Затронутых Саша не хотела жить сама и не хотела жизни в нем никому из тех, кто был ей небезразличен. Только и всего. И все, что она могла – это попытаться донести это до Ани.
Записка исчезла вечером на следующий день.
А наутро вновь появилась еда, которая была, кажется, вкуснее, чем обычно. А вечером дом опустел. Саша просто почувствовала это. Не услышала ни скрипа двери, ни звука мотора, ни еще чего-то, но четко поняла, что теперь она осталась тут одна. Может, это было просто частью плана Стефании… Может быть. Но Саша хотела верить, что Аня сделает лучший для себя выбор.
Серафим говорил, что для него жизнь – важнее всего. И в чем-то Саша, определенно, понимала такой подход. Да большего она сделать не могла. Оставалась лишь ждать приближающегося финала всей этой истории.
Глава 8
Ждать, благо, приходится недолго.
Что-то будит Сашу в ту же ночь, незадолго до рассвета. Она успевает полностью проснуться в тот момент, когда в комнату входит «водитель» с пистолетом в руках.
Саша замирает, смотря на оружие. Как бы то ни было, умирать прямо сейчас она точно не хочет. А если он попробует выстрелить, то на таком расстоянии ее уже ничего не спасет.
– Ты идешь со мной, – мужчина говорит без всякого выражения, смотря в никуда пустыми глазами, – иначе застрелю.
Вот и все «будь как дома»…
Не то чтобы Саша намерена спорить, но все равно оружие в руках этого человека ей определенно не нравится. Интересно, почему не Аня? Все-таки ушла, или ждет в другом месте?
Саша, под дулом пистолета направляясь к двери, прикидывала шансы выкрутиться из нынешней ситуации. Положим, она рванется прочь… Нет, лучше сначала обезоружит мужчину. Тот будет держать пистолет близко в тот момент, когда она будет выходить. Шансы есть, самооборону без оружия даже против огнестрельного оружия в Ордене преподавали неплохо. Да и Серафим учил. Саша отберет пистолет, и… Дальше?
А дальше были вопросы. И не потому, что вариантов не было – были. Много. И даже не потому, что она могла получить пулю в голову.
Сейчас ее от злости Стефании берегла очевидная ценность как источника нужной старухи силы и существовашая видимость покорности. Пока, очевидно, старуха считала, что все находится в рамках ее плана. А если Саша сбежит, показывая свое несогласие… Гнев древней волшебницы точно будет хуже, чем пуля. Намного, намного хуже.
Саша дает себя увести, не пытаясь сопротивляться. Садится в машину, где чары тут же приклеивают ее прямо к заднему сидению. Просто и элегантно.
Водитель молчит, везя ее куда-то прочь из поселка, совсем недалеко, хотя Саша все равно теряет счет поворотам с грунтовки на грунтовку. В гробовой тишине мужчина довозит до начала лесной тропы и Саша чувствует, что после остановки авто может подняться с сиденья.
– Выходи из машины.
Содержательно. Определенно содержательно.
– Вперед, – мужчина выходит из Нивы следом за ней и по-прежнему сжимает пистолет, демонстрируя всем своим видом готовность стрелять, – без глупостей. Иди по тропе.
Ей – по лесной тропе. Что ж, остается надеяться, что в этом лесу ее не Волан-де-морт с пожирателями смерти ждет.
На деле этот путь мог бы быть даже приятным, не будь рядом молчаливого мужчины с промытыми мозгами и пистолетом в руках. Лес, умытый ночным дождем сейчас блестит зельнью. Он тих, спокоен и совершенно безлюден. Только деревья, птицы, поющие свои песни и узкая тропинка, уходящая куда-то все глубже и глубже от дорог, машин и всяческой суеты. Несмотря на все обстоятельства, природу вокруг Саша могла оценить. Как и иронию судьбы. В прошлый раз был маг с кинжалом, теперь – человек с пистолетом. Только неясно, это улучшение ситуации или ухудшение.
Она ступала осторожно, стараясь не провалиться ни в одну из глубоких луж, размывших тропу во многих местах. Дождь, едва слышный в коттедже, здесь явно был намного сильнее и явно оставил куда больше следов.
Шаг за шагом приближают Сашу к чему-то, что ей, определенно, не понравится. Интересно, что сделает Стефания, если она побежит сейчас? Вмешается? Вернет и принудит к ритуалу? Убьет? Если попробовать…
Не стоит.
Саша запинается о корень и едва не плюхается в грязь, четко понимая, что мысль принадлежит не ей.
Перед внутренним взором на секунду предстает Муза, которая стоит около колеса обозрения и смотрит на другой берег моря, прямо на Сашу.
Мои силы заблокированы. Ты не можешь говорить со мной.
В ответ лишь смех.
Я могу многое, Знахарь. Или Колдунья, если тебе так проще, но на деле – и та, и та разом. Иди выбранным путем. Отступать уже поздно.
Контакт исчезает так же неожиданно, как и появляется. А еще Саша почему-то на секунду видит вновь санаторий, речку около него и Женю, одного из двух ликов скиа, жившего там, и смотрящего на звезды.
Что это – воспоминания? Предостережение? И то и то разом?
Муза хотела сделать Миклоша скиа. Интересно, будет ли у Саши такой шанс, если все закончится плохо?
Тебе решать.
Это
