понятия не имел, что делать, будучи распятым и зафиксированным, поэтому начал делать сразу всё. А мог я лишь две вещи — рваться из своего экзоскелета, не щадя ничего вообще, да попутно раскачивать свою эмоциональную сферу. Растравливать себя, представляя, как в жопу втыкают паяльник, пока похабно улыбающаяся английская медсестра в халатике по пипиську шприцом выкачивает у меня кровь. И губы у нее, у шлюхи, кроваво-алые! И чулки, сука, в сеточку!
Мало? Мало! Нет, я чувствую, что мои метания ничего не дают, лишь дребезг раздается, но при этом еще и больно рваться-то! Запястья болят! Шея болит! А еще там уже ссадины, первый, кто заглянет на огонек, сразу и сходу поймет, что я в сознании! Давай, Витя, назад дороги нет!
Вспомни детдом! Нет, не его, а как тебе, пацану девятилетнему, запретили носить маску! Вообще любую! Сам Радин запретил, молодой тогда еще, но уже с серыми забитыми глазами! «Витя, тебе нельзя выделяться. Никаких масок!» Сука! Пацану, у которого внешность и так к 12 годам самая броская в Кийске была! Какой выделяться, урод!!
Дальше. Дальше давай, дальше! Забей на боль, забей на кровь, рвись, вспоминай! Видишь, вспотел уже весь как мышь?! Да п***й, что не поддается! Вперед!!
Дальше вспоминай, Витя. Детдом фигня, там придурков деревенских быстро в другие дома с железной дисциплиной выносят, народ нормальный остается. Сиротский дом вспоминай! Сколько ты за солью по соседям стучался, никто не открыл, лишь дышали громко. Как заговаривать пытался, встречая ребят и девчат в коридоре. Как от тебя шарахались, когда рядом проходил внезапно. Как одна девчонка новенькая рыдала и орала так, что чуть милицию не вызвали! Те же люди, которые тебя с 12 лет знали, Витя!
Лещенко?! О!!! Вот об этом надо было вспомнить!!
Ярость ударила в голову так, что боль полностью ушла. Вообще всё ушло. Я рычал, выл, рвался из КАПНИМ-а как бешеный зверь. Меня устраивала как свобода, так и смерть от кровопотери. Просто, потому что всё, без исключения, дико надоело! Где моя спокойная жизнь?! Почему её нет??!! Если Симулянт так важен, как его могли украсть какие-то уголовники?! Хватит! Достало!!
Достало.
КАПНИМ изначально был разработан и внедрен одним типом, У-удерживающим. Компактный подавитель, разработанный из какой-то дряни в Дремучем, работал как энергетический вибратор, бомбардируя внутренний источник и не позволяя использовать способности. Удерживающая версия, предназначенная для транспортировки пленных и заключенных, бомбардировала источник интенсивнее, натурально угнетая его, чем нанося небольшой, но вред организму, а ограничивающая… Нет в этом суть. Она в том, что экзоскелет изначально предназначался для фиксации неосапиантов. Надежной фиксации. Как и все советское, он был прост, эффективен, легок в эксплуатации и феноменально надежен. Настолько, что потом разработали и ограничивающие, и боевые версии.
Сдержать он должен был кого угодно.
Но я согнул его. Нарушил целостность конструкции, прервал каскад импульсов всего на секунду, но этого хватило. Для чего? Стать туманом? Нет, подобная трансформация теперь случалась только с моего волевого посыла. Поэтому всё было иначе. Я, находясь в шоке, вероятнее всего от боли, резко сажусь на том, к чему был привинчен экзоскелет, последний пищит и дымится. Предплечья в лохмотья, в ранах что-то блестит, я, не помня себя, голыми руками рву с тела давший слабину титановый остов, дергаясь и выбираясь на свободу. Тут же поскальзываюсь, наверное, на собственной крови и, единственным сознательным усилием, тут же перехожу в форму тумана!
Безумие осталось даже в этой форме. Закрутив вихрь по помещению, еще не осознавая, что произошло, я отмечал разодранный окровавленный экзоскелет со смятыми и разогнутыми штифтами, лужу крови под кроватью, так и не шелохнувшейся от моих безумств, осязал непонятную влагу, покрывшую чуть ли не всю комнату…
Но прошло быстро. Запал иссяк, мозги, пусть и в энергетической форме, начали шевелиться. Что делать?
Первое… назад в человека! На пару секунд, только рассмотреть повреждения!
Сказано-сделано. Трансформируюсь, падая на пол. Плевать! Руки! Предплечья! Кости!
…целое. Поч… как?! Каким образом? Всё целое, всё нетронутое. Кожа, мышцы, всё на месте! Оглядываю себя со всех сторон, даже подтаскиваю одну руку поудобнее к глазам. Вон капельница валяется! Где дырка от иглы?! Дырка должна быть! Мне все может чудиться, но дырка быть должна!
Нет дырки… Я здоров, цел, слегка кружится голова, ломит в висках, сердце стучит как сумасшедшее, писюн весь съежился, а пальцы дрожат. Мутит, крутит, вертит, ломает…
Так, Витя, выдыхай. Выдыхай, бобёр. Странное в твоей жизни является нормой. Позитивное странное — это очень неправильно, но мы это опустим. Просто сейчас возьмем и опустим. Ты себя довёл, что-то произошло, случилось, херак-херак, ты свободен. Будешь еще раз щелкать клювом и просирать время, или всё-таки возьмешься за ум?
Возьмусь. В туман!
Всё, комната моя. А вот теперь, под щелочку обычной, хоть и крепкой двери, мы будем медленно проникать в окружающий мир, собирая о нем сведения, данные, впечатления и слухи. Неспешно и осторожно…
Нет, не вышло. Ну, то есть вышло, я выглянул кусочком, буквально дымком в коридор, длинный и с мигающими лампами, никого в этом коридоре не увидел. Зато напротив своей камеры я увидел открытую комнату такого же типа, даже с такой же кроватью. Мол, приходите люди добрые, не с одним неогеном, а даже, может быть, с двумя. Всё для вас, высший класс.
Комнату я, конечно, захотел. Одно дело, когда у тебя есть закрытая комната и щелка, а совсем другое дело, когда комната открыта и ты оттуда можешь вывалиться весь быстро и решительно. Берем родимую! Под максимальным напором я начал перекачивать себя в соседнее помещение, быстро и воровато. Голова соображала всё лучше, хоть её у меня и не было. Муахаха. Смешно очень, да? А еще смешнее то, что я по-прежнему пленник, потому что с голой жопой по поверхности убегать — идея отвратительная. А туман атмосферные явления сдуют, возможно вообще убив меня к ядреной матери.
Выводы? Они просты. Это теперь мой бункер. Надо всех уб… обезопасить.
Найти телефон, позвонить родимой милиции. Пусть спасают. Кавалерия, артиллерия, триста тысяч китайских комиссаров, да пусть хоть сам товарищ Стакидзе прилетает, берет меня на ручки, прижимает нежно к своей безразмерной волосатой груди, а потом везет домой. Я хочу к Янлинь и Палатенцу!
Теперь мы кродёмсо. То есть, прячем большое белое жирное тело в комнате, а сами попердываем
