Она говорила приказным тоном, и Элеазар все понял, хотя Ийок вряд ли поймет. Она и правда была красивой женщиной, даже прекрасной. Ему приятно было бы отыметь ее... Она принадлежала Воину-Пророку? Это сахар на персике, как сказали бы нансурцы.
— Воин-Пророк,— продолжала Эсменет, произнося его имя как угрозу,— желает знать подробности вашего...
— А они говорят правду? — вдруг вырвалось у Элеазара.— Ты правда жила с Ахкеймионом? Друзом Ахкеймионом?
Конечно, он прекрасно об этом знал, но почему-то хотел услышать от нее самой.
Она ошеломленно уставилась на него. Внезапно Элеазар услышал саму тишину черных войлочных стен, каждого их стежка.
Кап-кап-кап... Капала кровь с безликого лица твари.
— Ты разве не видишь иронии? — протянул он.— Конечно видишь... Это я приказал похитить Ахкеймиона. Это я свел тебя с... ним.— Он фыркнул — Благодаря мне ты сейчас стоишь здесь.
Она не усмехнулась, ее лицо было слишком прекрасно. Но оно пылало презрением.
— Многие люди,— ровно сказала она,— могли бы получать выгоду от своих ошибок.
Элеазар попытался рассмеяться, но она не остановилась. Она говорила так, словно он был скрипящим шестом или лающей собакой — просто какой-то шум. Она рассказывала ему — великому магистру Багряных Шпилей! — что он должен делать. А почему бы и нет, если он так явно избегает принятия решений?
Шайме близок, сказала она.
Шайме.
Словно у имен есть зубы...
Дождь. Один из тех ливней, что внезапно приходят на закате и укорачивают день, затягивая небо шерстяным покровом ночи. Дождь лил стеной, струи воды ныряли в траву, пенились на голой
земле, отскакивали от темных полотнищ шатров. Порывы ветра рассеивали капли, как туман, а мокрые знамена дергались, словно рыбы на крючке. Гортанные крики и проклятия раздавались по всему лагерю, солдаты пытались закрепить палатки. Некоторые сорвали одежду и стояли под дождем нагишом, смывая с себя долгую-долгую дорогу. Эсменет, как и многие другие, припустила бегом.
Когда она нашла нужный ей небольшой шатер, то уже успела промокнуть до нитки. У входа стойко стоял на страже гвардеец из Сотни Столпов, и Эсменет посмотрела на него с восхищением и сочувствием. Холщовый полог был холодным и скользким. Келлхус уже ждал ее в теплом и освещенном шатре — вместе с Ахкеймионом.
Они оба обернулись к ней, хотя Ахкеймион быстро отвел глаза и уставился на мерзость, шпиона-оборотня, отнятого у Элеазара. Казалось, тварь что-то бормотала ему.
Дождь громко колотил снаружи по холсту. Сквозь провисшую ткань на потолке сочилась вода.
Тварь была подвешена на цепи на центральном шесте — руки высоко подняты, ноги не достают до покрытого тростником пола, не давая опоры. Обнаженное коричневое тело блестело в свете лампы, как у сансорского раба, которого тварь подменила. Тяготы заточения изуродовали ее кожу: ожоги, рубцы, путаные орнаменты ссадин и ран, словно ребенок нацарапал их шилом или ножиком. Лицо ее было словно вывихнуто, половина отростков болталась, остальные сжались. Тварь мотала головой, словно не в силах удержать ее тяжесть. Та часть лица, где щупальца были сжаты, выражала человеческое изумление.
Ийок успел справиться с делом, поняла Эсменет. Она пыталась не думать об Ахкеймионе — сколько он вытерпел от этого человека...
— Чигра-а-а-а-а... Ку-урнарха муркмук шри-и-и-и...
— Какой-то врожденный импульс,— говорил Ахкеймион, словно завершал недосказанную мысль.— Так гусеница сжимается в кольцо, если ее тронешь. Похоже, то же происходит и с ними, когда они попадают в плен.
Эсменет вздрогнула и наклонилась, чтобы выжать воду из волос, затем промокнула лицо подкладкой сюрко. На ткани остались пятна — краска с глаз потекла. Эсменет смотрела на мерзкую тварь, шпиона-оборотня, и старалась выровнять дыхание. Ей нужна твердость и сила духа, чтобы смотреть на это!
«Кого ты пытаешься обмануть?»
Неужели все высокопоставленные люди испытывают те же чувства? Постоянный страх. Каждое слово и действие чревато тяжкими последствиями, заходящими далеко и глубоко. Консульт на самом деле существует.
— Нет,— сказал Келлхус— Ты меряешь их человеческими мерками.— Он укоризненно улыбнулся Ахкеймиону, и Эсменет тоже улыбнулась — Ты предполагаешь, что он обладает личностью и скрывает ее. Но все особенности их характера — краденые. Под ними лишь животный рудимент личности. Они — оболочки. Пародия на душу.
— И этого более чем достаточно,— поморщившись, ответил Ахкеймион.
Смысл был ясен: более чем достаточно, чтобы подменить нас.
— Более чем достаточно,— повторил Келлхус, хотя его интонация — печаль, сожаление, дурное предчувствие — заставила его слова звучать совсем по-иному.
Все еще не обсохнув, Эсменет села рядом с Келлхусом — так, чтобы он оказался между ней и Ахкеймионом. Внезапно она обнаружила, что находится в центре внимания, и это было головокружительное ощущение.
— Тот, кого подменили этим созданием,— проговорил Келлхус,— кто он?
Она постаралась не смотреть на него заискивающе.
— Один из рабов-солдат,— ответила она.— Джаврег... Он принадлежал румкару.
— Плаксе,— сказал Ахкеймион. Так чародеи называли лучника с хорой — того, кто «плакал» Слезами Бога.
Румкары, слышала Эсменет, славились как самые смертоносные стрелки в Трех Морях, Она кивнула.
— Из-за этого он и привлек к себе внимание Элеазара. Багряные Шпили поощряют связи между членами их элитных формирований. А любовник румкара донес на него своему начальству. Похоже, они испытывали его лицо булавками.
Эсменет взглянула на Келлхуса с чувством, которое хотела бы считать гордостью, но на самом деле оно больше походило на тоску.
— Эффективно,— кивнул он.— Но неразумно с точки зрения практической пользы.
Он не смотрел на Эсменет, но ласково пожал ее плечо и обошел оборотня по кругу. Пространство между ней и Ахкеймионом внезапно оказалось... обнажено.
— А как ты думаешь? — спросил Ахкеймион.— Мы могли бы схватить его при подготовке к убийству?
Эсменет было неуютно, но она обернулась к нему, уловив дрожь в его голосе. Мгновение она глядела в его округленные глаза, затем отвела взор.
Осторожность, поняла она, не избавляет от страха совершить непоправимую ошибку.
— Теперь они знают, что ты носишь Метку,— сказала Эсменет Келлхусу.— Они считают тебя уязвимым.
— Но какой риск...— проговорил Ахкеймион.— Багряные Шпили никого не проверяют более тщательно, чем своих румкаров. Хозяин твари должен это знать.
— Конечно,— ответил Келлхус— Это свидетельствует об отчаянии.
