— Мой отец почти не покидает дворец, — сказал Бертен. — Он нечасто выезжает на охоту.
— Отравить человека можно и в его постели, — сказал Арригон тоном заправского дворцового заговорщика.
— Вряд ли. Яд сразу обнаружат, и первое подозрение падет на того, кто снабжал принца Хейто наркотиками, — сказал Бертен.
— Почему? — удивился Инаэро. Теперь он уселся и старательно делал вид, что является полноправным участником разговора.
— Иди умойся, — бросил ему Конан.
— Но я должен вернуться в школу каллиграфов и доложить, что все прошло успешно, — возразил Инаэро.
Конан безнадежно махнул рукой, а Бертен снизошел до объяснений:
— Арифина заподозрят потому, что он имел дело с запретными зельями. Это проще простого.
— Смерть властителя должна иметь вид естественный, — продолжал свою мысль Арригон. — Подумай хорошенько, принц, не представится ли убийцам удобный случай подстроить несчастье с правителем?
— Может быть, жертвоприношение коней… — растерянно проговорил Бертен. — Мой отец должен будет принести в жертву коней… Лошадь — животное опасное.
— Подходит, — кивнул Конан. — Скоро ли это должно случиться?
— Да.
— Поспешим, — решил Конан. — Я думаю, настало время представить принца Бертена его отцу. Инаэро останется здесь. Возвращаться ему опасно. Отправим в школу раба с сообщением о том, что у Инаэро слишком много работы, и он задержится в доме Эйке до темноты.
Инаэро попытался что-то возражать, но его даже не слушали, и он неожиданно для себя обмяк и успокоился. Эти двое, гирканец и киммериец, знали, что делают. Похоже было, что оба не раз уже ворочали государственными делами. Инаэро почувствовал себя в надежных руках. «Хорошо бы, чтобы и Хоарезм испытывал то же самое», — подумал молодой человек, забиваясь в угол и стараясь не обращать внимания на насмешливые взгляды могучего Вульфилы.
— Идем, черномазый, — добродушно пророкотал великан, — я т-тебе п-покажу, где м-можно умыться… А то г-глядеть на теб-бя срамно…
Но дурная весть опередила Конана и Бертена.
Как-то разом заголосили в доме женщины, заговорили громкими голосами мужчины.
— Что-то случилось, — сказал Конан, хмурясь. — Как невовремя!
Бертен молча остановился рядом с киммерийцем. Они оба стояли посреди двора, прислушиваясь к тому, что происходило внутри комнат.
— Не может быть! — долетел наконец резкий мужской выкрик.
Точно по команде, разом взвыли женщины.
— Кто-то умер, — определил Бертен.
Во двор широкими шагами вышел Эйке. Его просторная белая одежда развевалась от быстрого движения. Лицо хозяина дома было взволнованным. Заметив своих наемников, он остановился, как будто споткнулся, а затем овладел собой и тряхнул головой.
— В городе несчастье, — сказал Эйке, обращаясь к своим солдатам. — Сегодня утром принц Хейто был найден мертвым в собственных покоях. А второй наследник престола, Бертен, до сих пор неизвестно где. Правитель даже не знает, жив он или умер. Город погружен в отчаяние. К счастью, наш государь еще не стар и может иметь детей, но, к несчастью, эти дети вырастут еще нескоро и достигнут зрелости к тому времени, когда государь будет уже дряхл…
— Да, нет ничего хуже, чем малолетний наследник трона, — согласился Конан с таким видом, словно наблюдал такое не раз и с самого близкого расстояния. — Однако отчаиваться рано, господин, потому что младший сын правителя жив и, надеюсь, со временем сделается достойным государем. Эйке моргнул.
— О чем ты говоришь, солдат? Разве до тебя не доходили слухи о его безрассудной храбрости, о его гибели на берегу озера Вилайет?
— До меня много кто доходил, почтенный Эйке, — многозначительно заметил Конан. — Вот, например, мой товарищ.
Эйке скользнул по невзрачной фигуре расколдованного принца небрежным взглядом.
— Да, — ответил наконец хозяин дома, — я нанял его только потому, что об этом попросили такие отменные воины, как ты, Вульфила и Арригон. Сказать по правде, сам бы я его нанимать не стал. Сдается мне, воин из него посредственный, да и опыта у юнца в любом случае маловато. Но я согласен с вами: солдат должен учиться своему ремеслу. Наставники у него хорошие, так что с годами из парня выйдет толк…
Бертен побледнел и закусил губы, а Конан захохотал.
— Позволь представить тебе, господин: наследный принц Бертен, младший и теперь единственный сын хоарезмийского владыки! Неужели ты не узнал его?
Бертен вскинул голову, в очередной раз до смешного напомнив Конану птицу, в которую был превращен волей злого колдуна. Эйке поджал губы. Он не знал, потешается ли над ним киммериец или же говорит серьезно.
С одной стороны, как этот ничтожный парнишка может оказаться наследником? С другой стороны, Эйке вдруг начал замечать сходство…
— Принц, — выговорил он и поклонился. — Какое неожиданное счастье! Мне неслыханно повезло, что я предоставил тебе кров!
Бертен чуть склонил голову набок, моргнул по-птичьи, бормотнул: «Сон, сон…» и затем проговорил:
— Твоя ошибка вполне объяснима — ты ведь не ожидал меня увидеть. Да еще в столь неподобающей одежде.
— Это правда, — согласился Эйке, — и надеюсь, что это послужит мне оправданием.
— Теперь, когда мой брат мертв, моему отцу угрожает опасность… — начал Бертен, но Конан непочтительно перебил его:
— Выслушай нас, Эйке. Ситуация отвратительная. Правителю угрожает заговор. И глава заговорщиков — не визирь, не вельможа и даже не родственник, а ничтожный торговец, но тайная власть его велика. Если не принять мер…
— Я понял, — быстро перебил Эйке и вздохнул. — Жаль, здесь нет моего брата Тассилона.
— Зато здесь есть Конан из Киммерии, — сказал Бертен. — Человек государственного ума! И чуть заметно усмехнулся. Конан пропустил насмешку мимо ушей.
— Можно было бы, конечно, заставить Арифина проявить себя, совершить еще несколько преступлений… Но мне кажется, будет гораздо разумнее просто явиться к отцу Бертена и открыть ему все. Надеюсь, он нам поверит.
— Я тоже, — сказал Эйке, готовясь уйти. Но Конан остановил его:
— Здесь твой бывший приказчик, Инаэро. Эйке остановился и обернулся. На его лице было написано искреннее удивление.
— Инаэро? Что он здесь делает?
— Пытается тебя спасти, — сказал Конан. — Он не брал того шелка, в краже которого ты обвинил его. Более того, этот парень, несмотря на всю свою слабохарактерность, не держит на тебя зла.
— Я не обвинял его в краже, — горячо сказал Эйке. — Я просто…
— Ты просто выставил его на улицу как человека запятнанного, — сказал Конан. — Поступок разумный, но не слишком милосердный. Впрочем, я поступил бы на твоем месте точно так же. Однако сам Инаэро — не таков, и у тебя есть возможность в этом убедиться. Он пришел сообщить о заговоре. Ты — очередная намеченная жертва,
