— Ты тоже здесь останешься, — прохрипел он, а потом, предположив, что противник все же рыцарского звания, хоть и безнравственно голый, выкрикнул с колебанием в голосе: — Назови себя, сэр... Я что-то не могу рассмотреть твоего герба.
Противник, лица которого не рассмотреть, зловеще расхохотался:
— Меня зовут по-разному, но можешь называть Смертью!
В сторонке послышались два глухих удара, калика всхрапнул как конь, оставшиеся три крылатых зверя помельче тоже бросились к нему, оставив рыцарей готовить себя бранью к брани. Томас слышал еще удары, всего три, там шлепалось, скребло камень, под ноги плеснуло теплым, кровь шипела и дымилась, быстро уходила темным паром.
— Я тебя назову, — ответил Томас, — назову так, как заслуживаешь. Не зря же у тебя щит не только укоротили, но и вовсе лишили всего рыцарского...
— Даже штаны отобрали, — бросил калика из-за спины. Он встал рядом, отер пот со лба, одежда слиплась и потемнела. На встревоженный взгляд Томаса отмахнулся: — Соплями измазали... Под стать этому, безпортковому. Говоришь, его из рыцарей в шею?
Гигант взревел, ринулся в бешенстве, два меча заблистали как лунные лучи. Томас едва успел уклониться, лезвие пропороло воздух рядом. Камень за спиной разлетелся на мелкие кусочки. Один с такой силой щелкнул по голове, что Томас оглох от звона в ушах. Он поставил меч под удар второго меча, звякнуло, рука онемела от боли, а меч вылетел как серебристая рыба из рук растяпы рыбака. Томас ахнуть не успел, уже обезоруженный, гигант обрекающе распахнул пасть, зубы как ножи, но рев сменился воплем ярости. Томас успел увидеть, как Олег выдернул дымящееся острие посоха из бока противника, отпрыгнул от меча, молниеносно ткнул снова как копьем, и снова гигант вскрикнул так, что земля дрогнула и качнулась под ногами Томаса.
— Держись! — вскрикнул он, с места прыгнул за мечом, тот все еще прыгал как рыба на берегу. Томас подхватил его раньше, чем тот успокоился, перевернулся, избегая меча гиганта, калика тем временем шарахнул врага по голове. Томас не поверил глазам, когда кончик рога звякнул и обломился, а гигант закричал не то от боли, не то от оскорбления.
— Ну, теперь держись, летучая крыса, — процедил Томас.
Калика отступал под ударами, Томас с разбега обрушил меч на спину чудовища. Руки тряхнуло, словно ударил по вековому дубу. Меч должен был рассечь врага пополам, именно это удар Мальтонов, но Томас успел увидеть только длинную полоску, будто рассек на дереве кору. Гигант развернулся с немыслимой скоростью, на Томаса надвинулись бешеные глаза. Успел увидеть оскаленную пасть, ударил острием меча, тоже как копьем, страшный удар потряс с головы до ног. Томас ударил еще, кулак достал воздух, по плечу ударило почему-то камнем, и Томас сквозь грохот и туман в голове понял, что катится по земле, а рев отдалился, там калика бьется один на один...
Застонав от стыда, он воздел себя на ноги, руке было непривычно легко, он с ужасом увидел зажатую в кулаке рукоять меча с обломком лезвия не больше, чем с ладонь. Отшвырнул, бросился к гиганту, почти ничего не видя, тому удалось прижать калику к стене. Томас прыгнул на красную спину, обхватил руками толстую, как дерево, шею, сжал так, что железо доспехов заскрежетало и смялось. С наслаждением услышал хрип, тут же чудовищные руки взметнулись как ветви дерева под ураганом. Томас ощутил, как его отдирают, отдирают по частям, но все еще давил немыслимо толстую и твердую шею, острая боль пронзила суставы, затем ощутил как летит по воздуху, навстречу метнулась каменная стена. Он инстинктивно выставил руки, страшный удар расплющил, потряс, смял доспехи, в красном тумане сполз к основанию. Сквозь кровь на лице увидел две фигуры, огромная теснила калику, тот отступал, отбивался посохом. Гигант надвигался уже с одним мечом, но правая рука калики бессильно болталась, отбивался с трудом. Томас не помнил, как заставил себя встать, его повело в сторону, но держал глазами схватку, добрался, и, уже падая от изнеможения и ран, ухватился за ногу чудовища, сдавил. Если бы в шлеме, то просто бы давил, а так вцепился зубами как пьяный простолюдин в безобразной деревенской драке, заодно попытался вывернуть ступню, успел услышать, как там хрустнули тонкие кости.
Его отшвырнуло пинком, он ударился спиной о стену, тело кричало от боли и не слушалось. Калика, выбрав миг, ударил концом посоха в лицо гиганта. Страшный звериный крик потряс мир, земля под Томасом вздрогнула, затряслась мелко-мелко, словно испуганный конь. Гигант отшатнулся, выронил меч, обеими руками ухватился за лицо. Олег, как видел Томас сквозь красный туман, из последних сил ударил тем же окровавленным концом в голую ступню гиганта.
Новый вопль колыхнул мир, Томас с невероятными усилиями зашевелился, начал подниматься. Гигант дернул головой в его сторону, его шатало, из пронзенной ноги бурунчиком била кровь, темная при слабом свете, а другая ступня была неловко подвернута, и гигант стоял на раненой ноге, не в силах сдвинуться, а по широкому лицу тоже текла кровь.
— Ты бы... назвал себя, — услышал Томас свой хриплый голос. — Доспехи... шкуру, то есть, кому передать...
Крылья за спиной гиганта развернулись, дважды ударили по воздуху, замолотили чаще. Он упал, его поволокло по земле, сдирая кожу, явно раньше взлетал только с разбега, и только за десятка три шагов с трудом подняло в воздух.
Томас видел, как водило из стороны в сторону, потом на грани видимости крылатая фигурка задела верхушку скалы, донесся слабый вскрик, полный боли и страха, крылатый зверь свалился вниз, ломая крылья.
— Надеюсь, издохло, — донесся прерывающийся голос.
Олег стоял, прислонившись к стене. По лицу текла кровь, он даже не смахивал ее, пальцами левой руки зажимал правое плечо. Темные струйки крови медленно просачивались из-под пальцев. Рука бессильно висела как толстая плеть.
— Ага, издохнет, — ответил Томас, грудь ходила ходуном, он стискивал челюсти, напрягался, стараясь унять звон в ушах и побыстрее собраться с силами. — Если это сам Сатана, то как он издохнет?
— Да, наверное... — донесся слабый шепот. — Все здесь... только мы, если издохнем, то издохнем. Ты как?
— Жив, но это поправимо, — ответил Томас мужественно. Он кое-как поднялся, убедился, что ноги держат, целы, только он весь сейчас сплошной кровоподтек, суставы и жилы стонут. — А ты как себя чувствуешь?
— Чувствую, но слабо... Надо уходить, Томас.
— Мой меч... у меня нет больше меча.
— Но есть ты...
Он пошел вдоль стены, не дожидаясь ответа. Томас с жалостью смотрел, как он часто ударяется плечом о камень, если бы не стена, упал бы, но идет, перебарывает себя, а он, гордый Томас Мальтон из Гисленда, не отыщет сил...
