— Твои предложения?
Блейд выпрямился и внятно произнес:
— Освободить меня от дальнейших экспериментов по изучению измерения X.
— Но, Ричард! — жалобно воскликнул Лейтон.
Блейд взглянул на него.
— Извините, профессор. Я являюсь специальным агентом разведывательной службы М16А и до сих пор хорошо справлялся со своими обязанностями. При этом, как и любой гражданин Объединенного Королевства, я имею право отказаться от участия в научных экспериментах, сопряженных с риском для жизни.
Некоторое время все молчали. Дж., старательно избегая встречаться с Лейтоном взглядом, возился со своей трубкой. Наконец ученый встал и, по-стариковски шаркая, направился к двери.
— Ты все же заглядывай иногда ко мне, Ричард, — грустно проговорил он. — Все-таки мы столько работали вместе… Не забывай старика.
Блейд, смутившись, встал и протянул ему руку.
— Конечно, сэр. Мы обязательно увидимся!
Профессор кивнул и вышел из кабинета. Закрывая за собой дверь, он услышал голос Дж.:
— У тебя просто расходились нервы, мой мальчик. Это скоро пройдет.
Лейтон плотно прикрыл дверь и в задумчивости покачал головой. У него было такое ощущение, что на этот раз шеф М16А ошибается.
Алекс Гордин
Страж ворот смерти
Страж пробудился, окруженный кромешной тьмой. Кто-то приближается к его владениям. Как долго ничто не нарушало его покоя! Двести, триста лет прошло? Время не имеет для него значения. Он — вечен. За годы сна не убавилась его мощь, не притупилась меткость. Если человек не передумает, не повернет обратно — все произойдет как всегда. Как много раз происходило за несчетные века. В одному ему известное мгновение нанесет он удар — внезапный, невидимый и беспощадный. И ничто не спасет безумца.
Солнце, стоящее прямо в зените, печет нестерпимо. Сухая пыль забивается в рот, не дает дышать. Мальчишка с трудом удерживается от того, чтобы не чихнуть. Вокруг стоит такая тишина, что кажется, звук разнесется по всей долине. Такая тишина, что в ушах звенит, а перед глазами плывут разноцветные круги. Лежать на склоне кургана — сущее мучение, но он не уйдет. Что это, шаги? Мальчишка осторожно поднимает голову и глядит вниз. Так и есть. Человек, которого он ждет, только что миновал мост и теперь удаляется в сторону обрыва; туда, где мрачной громадой возвышается красный курган. Ему удастся, ему должно удасться… Теперь можно не прятаться.
Мальчишка на четвереньках выбирается на плоскую вершину и садится, прислонясь к пирамиде из булыжников, венчающей курган. Прикрывая от солнца глаза ладошкой, он смотрит вслед мужчине, размашисто шагающему уже в сотне метров от него. Тот держит в руках длинную палку. Зачем ему палка?
Веселая мелодия разрушает гнетущую тишину долины. Человек беззаботно насвистывает в такт шагам. Он забрасывает палку на плечи, как коромысло, и кладет на нее руки. Следуя мелодии, он наклоняется в поясе то вправо, то влево, а иногда даже притоптывает ногами.
Мальчишка восхищенно качает головой. Какой же он храбрый, ну ни-че-го не боится!
Мужчина тем временем вплотную приближается к подножию высоченного кургана, одиноко стоящего над обрывистым берегом реки. Он последний раз высвистывает мотив, берет палку в руку и начинает подниматься по узкой тропинке. Солнце мешает мальчишке смотреть. Прищурившись, он с трудом видит, как человек, опираясь на палку, карабкается вверх, все выше и выше. Тропинка идет по спирали. Человек исчезает из поля зрения, появляется вновь и пропадает окончательно — к вершине красного кургана тропинка выходит со стороны реки.
Мальчишка чувствует, что его колотит крупная дрожь. Он пройдет, пройдет… Ну, пожалуйста! Мальчик не знает, к кому он обращается, просто ему очень хочется, чтобы из-за поворота тропинки вновь показался веселый насвистывающий человек. Но его нет. Идут минуты. Мальчик ждет, затаив дыхание. Наверное, он уже прошел внутрь, значит, все хорошо…
Доносится отчаянный вскрик, усиленный эхом обрыва, шум падающих камней, и наступает тишина. Тишина, в которой бесполезно ждать звука.
Мальчик плачет. Он тихонько всхлипывает, и слезы текут по измазанным щекам, оставляя чистые полоски. «Ну как же так, как же так… — беззвучно повторяет он. — Ну почему…»
Ричард Блейд, не отрываясь, смотрел сквозь лобовое стекло.
Узкое, двухрядное шоссе летело навстречу со скоростью восьмидесяти миль в час. Давно скрылись позади шумные, наполненные машинами даже в этот ранний час улицы Лондона. Промелькнули парки предместий, где-то в стороне осталась скоростная Восточная автострада. Полчаса назад их ярко раскрашенный автофургон марки «Мерседес» с надписью «Фрукты Крауна» на алюминиевом кузове преодолел контрольно-пропускной пункт при въезде на закрытую лесную дорогу.
Четверо постовых, встретивших машину у опущенного шлагбаума, были одеты в полевую пехотную форму и вооружены табельным армейским оружием. Случайно перепутавший дорогу лондонец или не в меру любознательный турист, оказавшиеся здесь, отправились бы восвояси, узнав, что дальше начинается территория военной части. Об этом сообщала надпись на щите, укрепленном перед будкой часового. Но Ричард Блейд знал, что не существует в природе 15-й пехотной дивизии, которая, судя по официальным документам, была дислоцирована в этом лесу. Красно-белый шлагбаум преграждал вход в призрачный, фальшивый мир, частью которого был и продуктовый рефрижератор, и пехотинцы, и сам Блейд. Вся внешняя сторона этого мира, обращенная к простым смертным, была лишь декорацией, прикрывающей истинную, надежно скрытую от посторонних глаз, внутреннюю, настоящую жизнь.
Но если для случайного человека эта декорация была вполне убедительной, то для Блейда, профессионального разведчика, более десяти лет отдавшего работе в спецслужбе, — она не выдерживала никакой критики. Военнослужащий частей специального назначения, в какую бы форму он ни был одет, так же отличался от обыкновенного солдата, как боксер-профессионал от больного полиомиелитом.
Но за годы пребывания в секретном, насквозь фальшивом мире каждый его житель приучился играть по особым правилам, и Блейд привычно предъявил поддельному пехотинцу поддельное удостоверение, напечатанное по указанию их общего командования.
