– Дальше по дороге, – уточнил Феликс. – Другие сюрпризы будут?
– Скольких вы убили?
– Десятерых.
– Других сюрпризов не будет.
Кажется, он говорил правду.
– Что с двигателем? – продолжил Вебер, не отнимая револьвер от головы шофера.
– С ним всё в порядке, – заверил водитель. – Я вас обманул.
– Очень хорошо. – Вебер отпустил предателя и демонстративно сунул «Бульдог» за пояс. – Заводи машину.
Шофер вытер со лба пот, на этот раз его было значительно больше, чем во время «ремонта», забрался на свое место и повернул ключ. Двигатель послушно затарахтел.
– Я вас не обманул.
– Я вижу.
В тех кабаках Герметикона, где собираются наемники и военные, вы обязательно услышите хвастливые рассказы о столкновениях с бамбальеро. О том, как «Я сразу понял, что он задумал, и опередил его на мгновение. Шрам видишь? Его пуля. А моя влетела этому растяпе прямо в лоб…» Верят подобным россказням лишь самые наивные и самые пьяные слушатели, потому что люди здравомыслящие, хотя бы в общих чертах представляющие, как тренируют в Химмельсгартне, прекрасно понимают, что обычному вояке опередить бамбальеро не дано. Феликс не хотел, чтобы шофер видел, как он выхватывает оружие, и шофер не увидел. Просто «Бульдог» неожиданно оказался у виска предателя, и тут же громыхнул выстрел. Обмякшее тело завалилось на пассажирское сиденье.
– Всё из-за него? – уточнил вездесущий Би.
– Ага, – равнодушно подтвердил Вебер. – Из-за него.
Зашвырнул револьвер в канаву, вытащил труп и отнес его в фургон. Кишкусы при появлении «подарочка» завизжали.
– Бедолаге не повезло, – объяснил Вебер. – Мы должны доставить тело в город.
– На это есть полиция! – Синьоре очень не хотелось продолжить путешествие в компании мертвеца.
– Да! – согласился с супругой синьор.
Феликс укоризненно покачал головой.
– Мы ведь люди и должны проявить уважение к павшему товарищу.
После чего захлопнул дверцу фургона и подозвал Эдди:
– Если не ошибаюсь, ты учился управлять автомобилями?
Бамбини ухмыльнулся и кивнул:
– Так и знал, что пригодится.
Глава 2,
в которой Помпилио прибывает в Альбург, Нестор проявляет настойчивость, а Генриху II приходится делать трудный выбор
Выход из Пустоты всегда является продолжением входа. Если на старте «окно» открылось над цеппелем и его втянуло вверх, то и на финише, в мире, куда целил астролог, огромная машина сначала пойдет в том же направлении – вверх. Или вниз, если стартовое «окно» оказалось под гондолой. Или в какую-нибудь сторону, хоть по ветру, хоть против него. В любом случае – тряханет. Заскрипят шпангоуты, вздрогнет гондола, полетит на пол незакрепленное барахло, да и на ногах, говоря откровенно, даже опытному цепарю устоять непросто. И тут уже неважно, ямауда ты или нет, тут простая физика. Но любой цепарь скажет, что лучше шлепнуться на задницу, чем захлебнуться Знаками. Над упавшим цепарем не смеются, а вот по тем, кто остался в Пустоте, – плачут.
Пинок Пустоты – последний ее привет. Дальше всё хорошо.
Цеппель вываливается в атмосферу рядом со Сферой Шкуровича, на которую астрологи наводят переходы, и первое, что видят цепари – висящий неподалеку сторожевик. В наши неспокойные времена приличные миры стараются обезопасить себя от незваных гостей и поднимают над сферопортом хотя бы один боевой дирижабль, набитый дальнобойными пушками, как подушечка для иголок у толковой домохозяйки. Скорость вижилану без надобности, запас хода – тоже, поскольку вся его задача заключается в том, чтобы задать пришедшему цеппелю вежливый вопрос и расстрелять его, если ответ не понравится. На сторожевиках, как правило, сидят ребята опытные, ветераны многочисленных кампаний, способные с одного взгляда оценить, что за цеппель свалился на планету и какое у него вооружение. Стреляют они без предупреждения, поэтому радиста во время перехода берегут пуще других – чтобы связь установил как можно быстрее.
– Назовитесь!
– «Пытливый амуш» под флагом Герметикона. Класс ИР. Идентификационный номер…
На самом деле вопросы гостям задают не с вижилана, а из диспетчерской порта, в архиве которой лежат данные на все законопослушные цеппели. На сторожевике просто слушают ответ, держа пушки наготове, и если слышат: «Всё в порядке, «Амуш», добро пожаловать!» – расслабляются и отворачиваются.
Цепари, в свою очередь, тоже расслабляются и начинают снижение к сферопорту, к пуповине, что связывает мир с остальным Герметиконом. Проходят через облака, если они есть, конечно, и машинально ищут взглядом Сферу Шкуровича, неугасимый маяк, лучи которого пробиваются даже через то, чего нет, – через Пустоту. Ищут, потому что именно к ней они шли, потому что, не будь Сфер, переходы между мирами стали бы почти невозможны, потому что Сфера для цепаря то же, что и сам мир.
А увидеть маяк легко, и ошибиться невозможно – тридцатиметровый шар из блестящего астрелия, окруженный тремя кольцами спирали, трудно с чем-либо спутать. К тому же Сферу всегда ставят не ниже чем в двадцати метрах от земли, на мощном каменном основании, и она прекрасно видна из каждого уголка порта, тем более – сверху.
«Привет», – говорят те цепари, что склонны к сентиментальности.
А остальные просто смотрят и думают о том, что на этот раз им повезло.
Но если Сферы ничем не отличаются одна от другой, то внешний вид самих портов напрямую зависит от толщины кошелька местных обитателей. В больших и богатых мирах в качестве причалов используют толстые железобетонные мачты, удобные и надежные. С одной стороны от мачт, ближе к портовым пакгаузам, располагают грузовые платформы с мощными лебедками для притягивания цеппелей к земле, а с другой строят ремонтные эллинги. В больших и богатых мирах жизнь в порту бьет ключом круглосуточно. Здоровенные паротяги деловито тащат на погрузку тяжеленные контейнеры, пассажиры, опасаясь огромных штрафов, не сходят с подметенных дорожек, а заправка цеппелей водой идет по трубам, проложенным в мачтах. Все культурно и современно.
Увы, но Заграта пока не была ни большой, ни богатой, а потому власти ограничились установкой металлических мачт да одним-единственным эллингом. Грузовые площадки были отмечены веревочными ограждениями, а опускали цеппели с помощью двух паротягов. Всё скромно и прагматично. На запад и юг уходят ряды пакгаузов, чуть дальше пыхтят черным дымом промышленные пригороды, а на востоке, лигах в четырех от порта, виднеются черепичные крыши старинного Альбурга. Милый провинциальный пейзаж милой провинциальной планеты.
– И снова Добрый Маркус нас не оставил. Мы на Заграте… – Сидящий в кресле Помпилио поцеловал медальон с изображением лингийского Праведника и вернул цепочку на шею.
