— Экий у тебя котейка, забавный. — Медовым голосом произнес Твердая Рука.
Тем временем полог шатра отдернулся и внутрь вошел Картахан, держа на вытянутых руках парчовую подушку. На этой подушке, утопая в мягкой ткани, лежал тяжелый, богато украшенный изумрудами браслет. Двигался канцлер очень осторожно, и на его лице отражался испуг вперемешку с паникой. Ноги почтенного старца дрожали.
— Хозяин, берегись! — В палатку ворвался Коба, ловко лавируя между двух здоровенных гвардейцев, пытающихся его остановить. Послышался звон стали, хлесткие удары, крик раненых, стена палатки вдруг треснула, развалившись на две части от удара меча, и в королевские покои ворвался Фалько, ожесточенно отбиваясь сразу от четырех нападавших.
Полыхнуло, потянуло паленым и серой, и инфернальный рев Сатаны, в миг заполнившего своей тушей все свободное пространство, заставил солдат содрогнуться и попятиться в ужасе. Я, ничего не понимая, мотнул головой, и еле уклонился от цепких лап канцлера.
Старик тянулся к моей шее. В одной руке он сжимал непонятно откуда взявшийся кинжал, другой пытался пристроить на меня браслет — ожерелье. Удар лапы инфернального зверя отбросил старика прочь, и элегантная вещица запрыгала по земле.
— Что тут происходит? — Заорал я в ужасе. — Вы все тут рехнулись что ли?
— Ошейник! — Коба подхватил с пола подарок Карлоса и что есть силы, швырнул его прочь из палатки.
— Чуть было не влипли. — Убедившись, что войны короля ретировались, а тот, придавленный лапой зверя, затих на земле, Принц крутанул мечом, и полоска стали издала плотоядный вой. — Это ошейник подчинения. Старый артефакт. Я видел их в славном городе Илиноре. Такие дарили самым страшным своим врагам, и те, попав под воздействие заклятия, таящегося в вещице, лишались воли.
— Ну, это уже за гранью добра и зла. — Во мне полыхала ярость. Сердце бешено застучало, грозя вырваться из грудной клетки. Все вокруг заволокло красной пеленой. Звуки стали четче, очертания резче, внутри меня вновь поднималось что — то неведомое, страшное, и полное бурлящей энергии.
Подойдя к бледному, как бумага, Карлосу Твердая Рука, я присел рядом с ним и кровожадно оскалился.
— Что же вы так, Ваше Величество? Я к вам со всей душой…
— Не распинайся, повелитель. — Я обернулся и уперся взглядом в виноватую морду Сатаны. Глаза у инфернального зверя были такие странные, а сам его кошачий облик так чист, что я поневоле забеспокоился.
— Что ты натворил, Сатана? — Хрипло поинтересовался я. Слова мне сейчас довались с трудом, с большим усилием вырываясь изо рта и формируясь в осмысленные фразы.
— Я случайно. — Инфернальная кошка убрала огромную лапу с груди лежащего неподвижно Карлоса. — Я его легонько придавил, а он взял, и хрустнул. Непрочные короли нынче пошли.
Красную пелену как рукой сняло, однако бешенный ритм ударов сердца еще отдавался в ушах.
Я снова присел около распростертого на земле тела, попытался нащупать пульс, но его, как бы я не старался, не было. Впрочем, гадать тут было бессмысленно, так же, как и реанимировать покойника. Грудь Твердой Руки была попросту вмята от одного прикосновения могучей лапы моего питомца.
— Ну, вообще хорошо. — Коба подобрался к выходу из палатки и поделился оттуда. — Хозяин, тут солдат видимо — невидимо. Они арбалеты тащат, такие, на колесиках, вроде стенобитных орудий мощность. И этот носатый жив, коромыслом ему по копчику. Даром, что его наш Сатана легонько приложил. Командует, канцлер. Дорвался.
Фалько поспешил к пробоине в стене и уже оттуда, выдал.
— С моей стороны с десяток панцирных. Нам при всем желании не прорваться. Это — Он с недовольством повертел в руках трофейным клинком. — Не оружие. Таким только врагов смешить, да себя калечить.
Послышалась барабанная дробь, резкая, нервная, сливаясь со звуком горна, вокруг загрохотало, задвигалось воинство. Откуда не возьмись, выросла стена щитов, окружив палатку покойного короля. Ржание лошадей потонуло в криках команд, завыла тетива, затрещали вороты станковых арбалетов.
— Что сейчас будет? — Коба схватился за голову и поспешно убрался вглубь палатки. — Нас порвут, растопчут, в пыль перетрут. Вот был славный гном, и нет его теперь. Одна пудра осталась.
— Они не осмелятся. — Виновато поделился Сатана. — Они же не знают, что я их короля, это, как его, сломал немножко. Значит, и стрелять не будут, а с теми, кто пойдет на штурм, уж я — то, повелитель, разберусь.
— Нажмурился, — я укоризненно покачал головой, из — за чего инфернальная коша потупила взор и попятилась, врезавшись огромным полосатым задом в стенку палатки. — Намурлыкался. Не вздумай опять, кого лапой прижать.
Фалько снова скривился.
— Ты прав, маг, история выправилась. Король Карлос Твердая Рука погиб, и теперь корону получит его брат. Обстоятельства его гибели изменились, но не в этом суть. Убираться надо. Помню, мы лихо улетели от гигантского аспида. Сделай так же, и одну проблему мы решим, впрочем, проблема это будет наименьшая.
— Хорошо, — согласно кивнул я. — Все в круг.
Мои друзья столпились вокруг меня, держась за руки, а я, закрыв глаза, попытался снова сделать то, что произошло недавно. Магия, вдруг появившаяся в этом мире, снова забурлила внутри, пошла невидимыми волнами, обволакивая реальность вокруг. Очертания начали расплываться, в теле появилась легкость, миг… и все рассыпалось, как карточный домик. Я снова вернулся к процедуре. Вновь припомнил все виденные мной в фолианте Дурина формулы и проделал пасы руками, в точности, сначала мысленно, а затем уже сверяясь с книгой, но все волшебство рушилось, едва ему стоило начаться. После пятой попытки, снова потерпев поражение, я устало опустился на землю и отложил книгу в сторону. Магия, пусть даже и неудачная, изматывала.
— Ничего не выходит, — прохрипел я, и с благодарностью принял из рук Кобы стакан воды. В горле будто пустыня поселилась, и живительная влага пришлась как нельзя кстати.
— Эй! Маг! Ты слышишь меня! Это я, канцлер Картохан. Со мной гарнизон Илинора и личная гвардия короля, и если хоть волос упадет с головы нашего обожаемого монарха, мои люди сотрут тебя в порошок. — Сказано было это громко, но не очень уверенно. Сказывался молодецкий пендаль, прописанный длинноносому инфернальной кошкой.
— Послушай меня, Картахан! — Крикнул я, собирая оставшиеся силы. — Ты же не собираешься посылать этих прекрасных воинов на смерть? Или тебе не рассказывали, что случилось в лесу?
На некоторое время от канцлера не было вестей, однако потом мы услышали новый голос, и принадлежал он не трусливому политику.
— Командир Гарнизона, Фольфган. Слышишь меня, Маг?
— Слышу. — Нервно выдал я, стараясь, как мог, умерить волнение в голосе.
— Ты отдашь нам его величество, или я клянусь, мертвые позавидуют живым.
— Атаковать нас будешь? — Сатана потянулся, по привычке оставляя на земле огромные борозды от своих чудовищных когтей, и тут, раскрыв пасть, выдал такой рык, от которого, наверное, даже звезды бы замигали.
Эффект был колоссальный, однако не долговременный.
— Буду, но не сразу. Сначала я подожгу палатку, и когда вы будите в панике ее покидать, мои солдаты нашпигуют вас стрелами. — Поделился Фольган.
— Ты блефуешь, — Подал голос Фалько. — Едва вы подожжете палатку, как мы перережем вашему королю горло.
— Печально. Но я это предвидел. — Спокойствие война было удивительным. — И от себя я обещаю, что все вы умрете самой мучительной смертью, какой только можно. У нас есть такие палачи, которые способы пытать вас месяцами, при этом не лишая жизни, а муки, которые они способны при этом приносить, не описать словами.
— Ладно, — крикнул я. — Не мы эту войну начали. Не я хотел нацепить на короля магический ошейник. Но мы готовы пойти на мировую.
Снова воцарилась тишина.
Коба подобрался к прорехе в борту палатки и поделился свежими новостями.
— Картохан и Фольган о чем — то совещаются. — Сообщил гном, притоптывая на месте от страха и нетерпения. — Канцлер злой, как собака. Стал еще белее. Командир трясет головой, не согласен. Все, договорились вроде.
