Профессор Гольденкопф, моложавый мужчина лет сорока пяти – пятидесяти, с густыми седыми волосами, безупречно выбритый и в черном сюртуке великолепного сукна, вышел на трибуну спокойной, чуть с ленцой походкой. Весь его вид говорил о том, что этот человек знает себе цену и все время немного любуется собой; при этом его хорошее воспитание и прекрасные манеры, – скорее всего продукт уже наследственный, полученный им уже при рождении даже не от родителей, а от дедов и прадедов. Такой человек, хотя внутренне и ощущает свое значительное превосходство над окружающими его людьми, никогда не даст им этого понять грубо, остро, а сделает это настолько деликатно, что ты и не почувствуешь. Общение с ним никогда не оставит в душе ощущения униженности и опустошения, а напротив – приятное чувство знакомства с очень умным человеком, как бы равным тебе. Человек туповатый и грубый даже скажет потом – вот, дескать, этот профессор – нормальный, свойский мужик, а еще говорят, что все профессора надменные и заносчивые. Человек же умный, напротив, все поймет и будет благодарен ему за то, что он мог его несколько принизить, но ведь не стал же этого делать! Наверное, похожее чувство испытывает какой-нибудь лесной барсучонок, мимо которого вальяжно проходит сытый матерый волчара, лениво смотрит в его сторону, что-то невнятно и неагрессивно проурчит и двинется дальше по своим волчьим делам. Это приятно отличало профессора от многочисленных его коллег нуворишей, профессуры первого поколения, расплодившейся в последнее время в Рутенбурге в неимоверном количестве ввиду острой моды на науку и образование. От профессора веяло приятной добротностью массивной, красного дерева мебели вековой давности. Шмидту он сразу понравился.
– Я любезно приглашен вашим руководством (тут он почтительно кивнул в сторону стола, за которым сидел господин зихерхайтспрезидент), чтобы сделать для вас краткий политологический обзор современного состояния общества нашей державы и актуальнейших проблем поддержания лояльности населения. Я прошу вас извинить меня за возможную академичность моего выступления, но я профессор, далек от практики и привык раскладывать все, что называется, по полочкам. Поэтому я хочу начать с краткого исторического экскурса, ибо так мне будет проще объяснить вам мои основные идеи. Он снова посмотрел, теперь уже вопросительно, в сторону зихерхайтспрезидента.
– Просим вас, профессор, говорите, – с обычной мерой снисходительности сказал председательствующий.
– Проблема лояльности населения всегда волновала ученых, занятых изучением таких наук, как социология и политология, – начал уверенно профессор, глядя в центр зала. – Уже около двухсот лет назад выдающийся ученый прошлого, профессор Заменгоф, выдвинул постулат, который справедлив и по настоящее время. В своих работах он убедительно доказал, что эффективность государственного управления прямо пропорциональна степени лояльности населения и обратно пропорциональна общим потребностям населения, подразумевая при этом под термином «общие потребности» совокупность потребностей духовных и материальных. Из этого было сделано предположение, впоследствии блестяще подтвердившееся, что степень лояльности зависит от разности между совокупными потребностями и способностью государства их удовлетворять. Полагаю, что это представляется очевидным. – Он окинул взглядом зал. Никто и не пытался с этим спорить. – Гениальный Заменгоф открыл нам, в сущности, очень простую истину – для достижения определенного уровня лояльности можно либо поднимать материальное благосостояние, либо развивать духовное начало, при этом эффективность того и другого пути примерно одинакова. Иначе говоря, плебсу, которому недостает хлеба, можно компенсировать это зрелищами, а плебсу, получившему некоторый избыток питания, зрелища можно сократить. К сожалению, политология тех лет находилась в младенческом, если так можно сказать о науке, периоде, и профессор Заменгоф, работая в информационном пространстве своей эпохи, подошел к данной проблеме несколько однобоко. Повторяю, мы не вправе судить гения за то, что он не был знаком с разработками, появившимися почти век спустя. Заменгоф рассматривал в качестве основного способа улучшения качества государственного управления усиление степени удовлетворения потребностей, что хотя и соответствовало ошибочным, псевдогуманистическим взглядам его эпохи, однако, как мы теперь понимаем, было тупиковым путем развития государственности. Дело в том, что удовлетворение духовных и материальных потребностей сегодняшнего социума неизбежно приводит к патологическому, просто-таки безудержному росту этих потребностей в дальнейшем. Таким образом, государство, пытающееся достичь совершенства своего устройства таким путем, обречено на вечное движение по трудной дороге, у которой в принципе нет конца.
Этот недостаток теории Заменгофа был блестяще устранен в трудах профессоров Шварцмана и Цейса, относящихся к началу прошлого века. Именно эти профессора, не без гордости напомню вам – наши соотечественники, разработали теорию оптимизации общих потребностей. Суть этой теории состоит в том, что снижение общих потребностей при том же уровне удовлетворения их государством приводит к повышению уровня лояльности, что блестяще следует из формулы Заменгофа. При этом очевидно, что снижение уровня материальных потребностей, хотя и возможно, крайне ограничено и может создавать критические исторические точки, характеризующиеся резкими снижениями уровня лояльности. Действительно, довольно трудно убедить даже очень разумное население, что для его же блага следует снизить потребление, скажем, мяса или овощей. Гораздо более перспективным представляется иной путь.
Профессор сделал краткую паузу и продолжил:
– Уникальные возможности заключаются в планомерном снижении духовных потребностей населения, которые не так остро ощутимы и для которых вообще нехарактерно формирование критических исторических точек. Уже из расчетов Шварцмана и Цейса выходило, что идеальное снижение духовных потребностей позволяет повысить уровень лояльности на 35–40 %. Они поскромничали, я могу сейчас утверждать это совершенно определенно. Наши новейшие расчеты дают с высокой степенью вероятности повышение до 60 %!
В зале послышался отчетливый одобрительный гул. Профессор благосклонно улыбнулся. Для большинства сидевших в этом зале лояльность населения была основным показателем их работы; многие начинали работу начальниками районных отделов в глубинке и прекрасно помнили, что и за 2–3 %, указанные в годовом отчете, в Центре хвалили и премировали, а за 5 % порой и награждали, как во времена Большой Войны, хотя в большинстве случаев цифры были липовые. Впрочем, медали ведь дают за мужество, а это еще вопрос, кому нужно больше мужества – кавалеристу, ведущему свою полусотню против вчетверо превосходящего противника в голой степи или какому-нибудь зихерхайтскапитану, осмелившемуся нагло (5 %!) врать столичному Департаменту. Мужество, оно и есть мужество.
