— Мне пора, — сказал крестьянин.
Теплые, влажные губы женщины прижались к его бедру — такой поцелуй могла бы подарить рабыня своему господину. Крестьянин отпрянул.
— Вернись в постель, — приказал он.
Женщина послушалась, опустилась на колени в ворох простынь, не спуская глаз с крестьянина.
— Ты не похожа на здешних женщин, — заметил он.
— Как это? — спросила она.
— Они тщеславны, холодны, обидчивы, вялы, — перечислил крестьянин. Он считал женщин скучными и не знал, кому они могут понравиться.
— Все они равны, — заметила она.
Крестьянин не стал спорить, даже не совсем понял эти слова. И в самом деле, что значит «быть равными»? Он считал, что в некоторых отношениях женщины превосходят мужчин — несомненно, они гораздо красивее.
— В юридическом смысле, — объяснила женщина, — по закону.
— Как может закон сделать равными совершенно разных людей? — спросил он.
— Не может, — согласилась она.
— Ты не такая, как другие женщины.
— Да, — подтвердила она, — я не похожа на них.
— Интересно, они настоящие женщины?
— Они — женщины, — кивнула она. — Просто они еще спят.
— Спят? — не понял он.
— Они еще не встретились со своими господами, — добавила она.
Крестьянин слушал, не перебивая.
— Каждой рабыне нужен господин, — продолжала она. — Без него она ненастоящая рабыня.
Не понимая этих слов, крестьянин запахнул плащ и подобрал с пола котомку с длинными лямками, приспособленную для того, чтобы носить ее за спиной. Когда он садился на корабль на Вениции, в котомке лежало несколько булок. Сейчас там оставался только последний кусок хлеба.
— Ты с другой планеты, — заметила женщина.
— Откуда ты знаешь? — удивился он.
— Ты брал меня по-другому.
— У меня есть монета, — сказал крестьянин. — Ты и в самом деле не возьмешь ее?
— Оставь ее себе.
Его посох стоял у двери.
— Если тебя спросят, — проговорила женщина вслед, — скажи Бун Тапу, что ты заплатил.
— Но я не платил, — возразил крестьянин.
— Все равно скажи так.
— Я не хочу лгать, — заметил он.
— Должно быть, он уже ушел, — решила женщина. — Я знаю, в это время он как раз уходит.
Конечно, крестьянин когда-нибудь все же покинул бы селение близ фестанга Сим-Гьядини. Он был сильным, гордым и любопытным, его влекли другие миры, а к Вениции каждый месяц подлетали и улетали обратно корабли, завершив свидание с тем, что, по мнению крестьянина, напоминало движущуюся в небе звезду. Корабли походили на пустотелые сосуды, способные летать, подобно птицам, только между планетами. Брат Вениамин часто говорил об этом. Вероятно, брат Вениамин уже знал, что крестьянин не останется в селении. Во всяком случае, он отказался носить монашескую одежду, которая никогда его не привлекала. Кроме того, его решение покинуть дом ускорило неприятности с Пиг. Гатрон ударил его палкой, которая затем была сломана о спину самого Гатрона. Не прошло и десятка минут, как Гатрон умер. Он умер, корчась, вздыхая, вытаращив глаза и не сводя взгляда с ног крестьянина. Крестьянин с любопытством наблюдал за ним, ибо еще никогда не видел умирающего человека. Он видел, как умирали животные — ему приходилось убивать и разделывать множество и домашних, и диких животных, как и всем мужчинам деревни. Они с малолетства знакомились с кровью и смертью. Это составляло часть их жизни и не вызывало никаких мыслей. (Вероятно, лучше было бы выяснить все сразу — тогда будет легче понять последующие события, если, конечно, хорошо помнить обо всем. Мы говорим не о наших временах, а о совсем других, о других планетах и людях). Теперь крестьянин не сводил глаз с умирающего человека. Смерть Гатрона не слишком отличалась от смерти диких кабанов, достигающих по весу семи-восьми сотен фунтов. Он один из всей деревни умел сворачивать кабанам шеи голыми руками. Удар наносился кулаком, левая рука придерживала зверя за шею. Вероятно, самым опасным и страшным в крестьянине был его нрав. Со временем ему удавалось наводить ужас на целые армии.
— У тебя есть деньги? — спросила женщина, запахивая короткий халат, только своей длиной напоминающий одежду деревенских женщин.
— Конечно, есть, — ответил крестьянин.
— Сколько?
— Пять грошей.
(«Грошом» мы будем называть самую мелкую монету Тереннии и других планет, где она имела хождение. Итак, в этом случае можно предположить, что крестьянин был совсем беден).
Когда он уходил из деревни, у него было семь грошей, подаренных братом Вениамином, его наставником еще с детских лет, и котомка с хлебом за спиной. Крестьянин отправился в Веницию пешком, опираясь на свой посох. Ему часто приходилось блуждать по лесам, и он привык растягивать запасы еды как можно дольше. Жить в лесу одному человеку или небольшой группе людей нетрудно, по крайней мере, некоторое время — надо только знать, что годится в пищу, а что нет, и не ошибаться. Крестьянин по пути останавливался в двух деревнях, где колол дрова, чтобы заработать себе ужин. Несколько дней спустя он вместе с еще несколькими парнями отрабатывал проезд до Тереннии, присматривая за скотом на корабле. Команда корабля охотно отказывалась от такой нудной и грязной работы, но крестьянин и еще пятеро человек не возражали против нее. Запахи и звуки здесь мало чем отличались от запахов и звуков их родных деревень.
— Подожди, — попросила женщина, прошла к полке, на которой стояла закрытая банка, и извлекла оттуда серебряный дарин, составляющий двадцать грошей. Она сунула дарин в котомку крестьянина, а затем, поглядев ему в глаза, внезапно сорвала с запястья серебряный браслет, который, несомненно, стоил гораздо больше, чем дарин. Не глядя на крестьянина, она положила браслет ему в котомку.
— Тебе понадобятся деньги, — объяснила она. — Ты можешь продать браслет.
Крестьянин попытался возразить, но женщина не слушала его. Отвернувшись, она попросила:
— Уходи.
Он толкнул дверь и вышел.
— Хо! — воскликнул Муджин, поворачивая коня. — Вон, смотри! — и он тут же достал из-за спины свое черное острое копье.
— Это мальчишка, — ответил Гунлаки, поворачивая коня.
— Ты точно знаешь?
— Да, — кивнул Гунлаки. Он давно заметил мальчишку, и надеялся, что Муджин не разглядит его. Однако у Муджина был острый глаз, как у всех воинов-герулов, которые охраняли колонну. Здесь, на равнине Баррионуэво, вдали от реки, спрятаться было негде.
— Он спятил, — пробормотал Муджин.
— Наверное, — пожал плечами Гунлаки. Он не стал доставать свое копье.
