глазах нотов-телепатов Аревир выглядел совершенно иначе. Материальная составляющая расплывалась, словно иллюзия, а границы стирались, открывая мир в новом свете. Разноцветные ауры, переливающиеся всеми мыслимыми цветами, хаотичные всплески эмоций, потусторонние сущности, привязанные к материальному миру, и даже неведомо откуда идущие и пронизывающие всю Вселенную космические волны — всё это мелькало перед глазами телепатов. Любой анимаген или человек виделся им как раскрытая книга, на страницах которой пестрела вся его прожитая жизнь. Саганакс не боялся смерти — физическое тело это лишь оболочка, в которой заключена душа. Скоро она вырвется из него и станет частью ноосферы — информационного поля, источающего те же волны, что и другие планеты в космосе. «И мою историю тоже кто-нибудь напишет, — его губы тронула улыбка, — это и есть настоящая жизнь».
Он слышал, как рвутся на волю запертые личности анротов, которые кружили над ними. Ужасная участь — оказаться пленником собственного тела. Чипы-ингибиторы, связанные с Ядром теми же нитями, что и души с ноосферой, не давали им возможности жить полноценно, оставив как естественный феномен жизни. Но Эксплар не учёл, а может и просто не знал, что даже такой анимаген будет подвержен воздействию. Если разум, питающий тело, уснёт, то и тело перестанет двигаться, несмотря на призывы души к действию, но «клеймённые» не могли отключить его самостоятельно, потому у него не возникало мысли, что они могут выйти из-под контроля.
Невидимая обычному глазу волна разошлась в воздухе, не всколыхнув ни иголочки на соснах и елях Талтийского леса внизу, и достигнув разума всех, кто находился рядом. Оглушительный, искажающий сознание поток прорвал границы разума анимагенов и людей, ввергнув их в пучину собственных эмоций. Лункс закричал — он не мог сдержать одновременно и невероятную ненависть и безграничную эйфорию и всепоглощающий страх. Мысли, до этого медленные, теперь превратились в бешеный вихрь, не позволяющий даже сопротивляться. Но как внезапно это началось, так быстро и закончилось. Рысь вдруг почувствовал, что его окутывает мягкий золотистый свет, ласково пронизывая всё тело. Всего несколько мгновений, и тот бесследно растворился в холодном воздухе, пахнущем хвоей, а Саганакс безвольно опустил руки, замерев навсегда.
— Скорее, не теряйте времени! — откуда-то снизу, подхватив его телекинетическим захватом, появился Каллидус, стремительно направляющийся к темнеющей вдали точке, бывшей когда-то городом Асвеланом. — Фора, отпущенная им, невелика, и надо успеть добраться до турболёта!
Лункс поднял голову. Ноты словно не почувствовали ничего, но по их сосредоточенным лицам он понял, что случилось. «Эх, а я так и не узнал, почему он так забавно говорил, — зачем-то подумал беот, закрыв глаза, — и почему… всё так вышло?..» На верхушках особо пушистых сосен он различил висевшие на ветках тела «Ястребов» с погасшими лицевыми пластинами и двигателями. Псионическая волна, созданная Саганаксом в последние мгновения своей жизни, смешало их сознание в водовороте эмоций, и даже самый крепкий разум, будучи незащищённым от такой атаки, оказался бессилен. Слушая, как тяжело дышат Кэнлус и очнувшийся Брон, Лункс убрал винтовку обратно в кобуру и нахмурился. «Теперь ты знаешь, с какими силами мы играли, создавая вас, — сказал ему Мастер строгим голосом, — и поэтому так велико преступление Рерара, когда он начал разделять людей и анимагенов. Мы все едины в этих потоках». «Я — это ты, ты — это я, — вспомнил беот, — я помню, отец. Я заставлю его заплатить за это!»
Глава XIV. Тревожный знак
Эту ночь в Сольтене практически никто не спал. Тревога, объявленная днём, к удивлению внутреннего гарнизона, оказалась не учебной, а это означало, что месторасположение «Огня» раскрыто. Секретная операция Совета по спасению Лоту получила огласку от вернувшихся с постов Неолона дозорных, и вызвала недоумение и даже возмущение. То, что «Рассвет» нашёл их крепость, означало неминуемую атаку, но больше всего волновало анимагенов, что они могут лишиться своего первого настоящего дома. Ведь Сольтен стал тем местом, где для анротов, беотов и некоторых нотов осуществилась большая мечта — стать одним обществом с людьми, стать настоящей цивилизацией. А теперь всё то немногое, что они успели построить, оказалось под угрозой исчезновения.
Беспокойство росло, Корво чувствовал его в воздухе. Отточенное годами чутьё подсказывало ему, что союз, который они создали, начинает рассыпаться. Взаимные подозрения, возникшие между анимагенами и людьми, уже начали проявлять себя: только за вечер в Миол уехало больше сотни человеческого персонала. «Если ничего не придумать, то Эксплару не придётся даже осаждать нас, — мрачно подумал ворон, быстро пересекая большой коридор медицинского отсека, — но опаснее то, что он всё это время знал, где мы находимся, а значит подготовился к атаке. Нельзя ждать, когда он сделает ход, нельзя отдавать инициативу…» Время клонилось к полуночи, когда медики окончательно восстановили их механизмы. Драго и Лоту уже ушли в Зал Совета, но Корво попросила остаться Сантия, Начальник изолятора. Она не уточнила зачем именно, но её взволнованный тон обеспокоил беота.
Пропитанный антиатисом воздух сектора раздражал его, но ворон давно привык к неудобствам, что создали ноты в этой части крепости. Несмотря на то, что они тщательно скрывали свои наработки, они были обязаны отчитываться перед Советом, что вызывало среди них недовольство. Однако теперь, когда Лоту вернулась, жизнь лабораторий должна закипеть в совершенно другом русле. Соф, хоть и временно исполнял обязанности начальника, всё же не проявлял энтузиазма, пусть под его началом «Огонь» и получил новые шлемы для анротов и маскировочные вставки для людей. «Интересно, какие тайны нам откроет Лоту? — размышлял Корво, пересекая один коридор за другим. — Что скрывала от всех эта загадочная анимаген?» Как Старший Советник, он имел право входить в любые помещения любой части Сольтена, и это явно не нравилось нотам, судя по едва слышному возмущённому шёпоту в голове. Пространство вокруг становилось всё мрачнее и мрачнее — коридоры стали узкими и пустынными, а за створками местных кабинетов и лабораторий стояла подозрительная тишина. Корво почувствовал, что время вокруг словно замерло. И лишь негромкое клацанье его когтей по металлу хоть как-то будоражило это состояние.
Наконец, после череды запутанных коридоров и герметичных створок, перед ним предстала центральная часть изолятора — места, где ноты изучали аномалии природы анимагенов. Тряхнув головой и отбросив дурные мысли, Корво ввёл код доступа к двери центральной лаборатории, начертил на высветившемся экране нужный символ и, дождавшись пока створки медленно раскроются, вошёл внутрь. Здесь мало кто бывал даже из нотов. Куполообразное помещение, по краям которого стояли серпообразные пульты управление с голубыми голографическими экранами, отталкивало одной лишь мыслью о том, что здесь проводят эксперименты телепаты, отрабатывая
