— У меня не сопрут! — пообещал старина Бангер. — Будь уверен!
В молодости Бангер сам был карманником. Правда, у него была одна положительная черта характера: в трезвом виде он был абсолютно честным человеком, во всяком случае с теми, кого считал своими друзьями. В общем, он взял у нас две полсотенных, а мы с О'Брайеном, обменявшись взаимными оскорблениями, накинули халаты и пошли по проходу под аплодисменты публики, предвкушавшей долгожданную схватку.
«Морячка» должна была подойти еще только через несколько дней, а я прибыл в Порт-Саид, чтобы ее встретить. В общем я был один, без секундантов, и потому Эйс выделил мне пару остолопов.
Он обеспечил парочкой болванов и Черного Джека — «Морского Змея» в порту тоже не было.
* * *
Ударили в гонг, толпа взвыла, и началась свистопляска. Мы были достойными соперниками. Оба сильны и агрессивны. Недостаток мастерства мы с избытком компенсировали напористостью. Стены «Арены» еще не видели столь яростных атак и таранной силы ударов. Зрители наблюдали за происходящим словно загипнотизированные.
С началом каждого нового раунда мы бросались друг на друга и продолжали бой. Обмен ударами длился до тех пор, пока все вокруг не погружалось в багровый туман. Сначала мы бились, стоя лицом к лицу, потом наносили удары, навалившись грудью на противника, а затем, чтобы не упасть, клали подбородок на плечо соперника и так висели друг на друге, проводя короткие удары по корпусу. Драка продолжалась до полной глухоты, слепоты и отупения, и все же мы продолжали мясить друг друга, тяжело дыша, бормоча ругательства и рыдая в боевом угаре.
В конце каждого раунда секунданты разнимали нас и разводили по углам, а там смывали с нас кровь, пот и слезы, окачивали ледяной водой и давали понюхать нашатырь. Тем временем публика, затаив дыхание, наблюдала за нами, опасаясь, что у нас не хватит сил выйти на ринг в следующем раунде. Но, как и подобает прирожденным бойцам, под воздействием принятых процедур мы быстро оживали, и с ударом гонга действо начиналось сначала. Ну и драка это была, я вам скажу!
Раз за разом повторялась одна и та же картина: находясь на грани нокаута, мы еле переставляли ноги, внезапно один из нас оживал и бросался в яростную атаку, приводя публику в состояние экстаза.
В восьмом раунде Черный свалил меня с ног мощнейшим хуком слева и чуть не снес мне башку с плеч — зрители с дикими криками повскакивали с мест. Но на счет «восемь» я поднялся и, собравшись с силами, уложил его правым хуком под сердце, едва не сломав ребра. За мгновение до финального счета «десять» он кое-как встал на ноги, и тут ударили в гонг.
Окончание девятого раунда застало нас обоих на полу, но десяти раундов нам было явно маловато, чтобы созреть для нокаута. Я уверен, продлись бой еще пять раундов — половина зрителей упала бы в обморок от волнения. К концу поединка большинство из них еле хлопали в ладоши и квакали как лягушки. Финальный удар гонга мы встретили стоя лицом к лицу в центре ринга и отвешивая друг другу такие жуткие удары, что их было слышно в дальних углах зала. Рефери силой разнял нас, а потом в знак того, что бой закончился вничью, поднял руки нам обоим.
* * *
Напяливая халат, Черный Джек пришел в мой угол и, сплюнув кровь и обломок зуба, сказал, ухмыляясь как гиена:
— Ты должен мне пятьдесят баксов, которые поставил на свою победу.
— Тогда и ты должен мне полсотни, — возразил я. — Ты сделал ставку на то, что побьешь меня. Ей-богу, не припомню боя, который понравился бы мне больше, чем этот! Не понимаю, как это Злому Биллу удалось тебя побить?
Лицо О'Брайена стало мрачнее тучи.
— Не напоминай про этого урода, — зло сказал он. — Сам не знаю, как это получилось. Ты бьешь гораздо сильнее его. Я лупил Билла по всему рингу, а он только шатался и отступал. Помню, он пошел в атаку, и мы наполовину вошли в клинч, а потом — бац! Очнулся я от того, что меня поливали водой в раздевалке. Говорят, как только мы расцепились, он врезал мне по челюсти, но я даже не почувствовал удара!
— Ладно, забудь об этом, — посоветовал я. — Давай-ка заберем бабки у старого Бангера и пойдем чего-нибудь выпьем. А потом мне надо возвращаться в гостиницу.
— Чего это ты собрался спать в такую рань? — ухмыльнулся Черный. — Еще не так поздно. Давай придумаем, как развлечься. В заведении Йота Лао есть парочка крутых вышибал, давно хотел с ними разобраться да все откладывал на потом…
— Не-а, — сказал я. — У меня дела в гостинице. Но сначала давай выпьем.
Мы стали искать Бангера, но его и след простыл. Мы проверили раздевалки, но и там его не оказалось.
— Куда мог подеваться этот старый болван? — недоумевал Черный Джек с некоторым опасением в голосе. — Мы подыхаем от жажды, а эта портовая крыса…
— Если вы ищете старика Бангера, — сказал один из служителей заведения, — то я видел, как он куда-то побежал в середине пятого раунда.
— Слушай, — спросил я с внезапным подозрением, — он был пьяный?
— Если был, то я не заметил, — сказал Черный Джек.
— Мне показалось, от него пахло выпивкой.
— От него всегда пахнет выпивкой, — нетерпеливо ответил О'Брайен. — Не знаю человека, способного определить, трезвый этот старый забулдыга или пьяный. И трезвый и пьяный он ведет себя одинаково, только по пьянке ему нельзя доверять бабки.
— Ну вот, — недовольно проворчал я, — он смылся и наверняка уже просадил наши деньги. Собирайся, пойдем его ловить.
Мы напялили одежду и пошли на поиски. Прошедший поединок никак не отразился на наших жизненных силах и энергии, хотя у каждого были синяки и ссадины. Мы заглянули во все притоны, но Бангера так и не нашли. Прочесывая город, мы наконец добрались до моего отеля.
— Давай поднимемся ко мне в номер, — предложил я. — У меня там есть пятьдесят баксов. Возьмем их и купим выпивку. И еще… Знаешь, у меня там сидит Джонни Кайлан, но ты не трепись об этом, понял?
— Ладно, — заверил О'Брайен. — Если Джонни попал в передрягу, я ни за что не стану стучать на него. С мозгами у него туго, но парень он неплохой.
* * *
Итак, мы пошли ко мне в номер. В гостинице все спали, а кто не спал, тот куда-нибудь ушел. Я тихонько постучал в дверь и сказал:
— Открывай дверь, парень, это я, Костиган. — Ответа не последовало. Я энергично дернул за ручку, дверь была не заперта. Я распахнул ее. — в комнате было темно, и я зажег свет. Джонни исчез. В комнате царил полнейший порядок, и, хотя Майк издавал глухое рычание, ничего подозрительного я не заметил. На столе лежала записка. Я взял ее и прочитал: «Спасибо за полсотни, дубина! Джонни».
