Потом он согнулся в поясном поклоне перед Ануби-qom, а когда выпрямился, произошла странная вещь. Вместо одного Ральфа парней стало двое. Один безвольной куклой упал наземь, а второй, как бы сотканный из лунного света, прижимая к груди свою печальную ношу, шагнул в Темноту.
Мгновение, и его не стало. Словно и не было вовсе.
Миша и Бумба подскочили к Элизабет и помогли ей подняться. Девушка, словно окаменев, не сводила глаз с того места, где исчез призрачный молодой человек.
— Ничего не понимаю! — вдруг в сердцах топнула она ногой. — Ты можешь объяснить, что произошло? — обратилась она к Собакоголовому.
Тот кивнул.
— Эта история началась давно. Еще во времена строительства Великих Пирамид. Фараон Шепсескаф безумно любил свою жену Реджедет. Та, как казалось им обоим, тоже отвечала ему взаимностью. Но потом случилась беда, и царица предала своего супруга. После смерти Реджедет-Хенткавес ее душа Ка не нашла покоя в Аментете — Царстве мертвых. И бродила в потемках, снедаемая виной, пока свет не открылся ей. Как и мне. Но и душа Шепсескафа, ужаленная змеей предательства, также не могла упокоиться с миром на полях Иару. Она искала Реджедет, чтобы отомстить вероломной обманщице. Так и случилось, что Ка Хенткавес вошла в земную оболочку Моны, вытеснив и уничтожив собственную душу девушки, а Ка Шепсескафа, обнаружив предательницу, вошла в тело того, кто оказался поблизости с Моной-Хенткавес. К несчастью для этого бедного мальчика. — Он кивнул на тело Ральфа. — Хвала богам, что душа фараона сумела “мирно” ужиться с душой парня, а не стерла ее полностью и бесповоротно. Ральф порой и сам не осознавал, что делает.
— Его можно исцелить? — поинтересовался Миша.
— Несомненно, но на это уйдет много времени.
— А отчего Шепсескаф сразу не угрохал изменницу? — брякнул Бумба.
— Говорю же, что он очень любил свою ветреную супругу. Хотел сначала присмотреться, что у нее на уме. И когда увидел, что она полностью осознала свою вину и, буквально раздавленная ею, пытается хоть как-то исправить содеянное, решил помочь ей в поисках Бен-Бена. Хенткавес же так и не догадалась, что беспринципно используемый ею мальчишка-студент — это еще и муж ее, Шепсескаф. Она несколько раз приказывала Ральфу убить тебя, Бетси. Но ты что-то затронула в нем. Возможно, он даже и впрямь влюбился в тебя. А потом и
вовсе отказался от мести. И это странно. Как-то не в обычаях людей Та-Мери, для которых месть была священной. Тем более для неупокоенных душ. Вижу, что общение с вами вредно для нас, жителей Аментет. Ох и тяжело же управляться с этими мертвецами! — невесело пошутил Песиголовец. — Утомили они меня. Чувствую, задержался я в вашем мире. Еще немного — и домой не смогу добраться.
Перевел дух, утерев пот со лба. Потом зыркнул на Элизабет, скосил глаза на Ральфа, валяющегося на полу в бессознательном состоянии, дольше задержал взор на помосте, где нелюди Хенткавес собирались заняться мумификацией.
“Да! Да!” — беззвучно умоляла его девушка. И Песиголовец, словно услышав ее мольбу, нерешительно произнес:
— Поработать “по специальности” напоследок, что ли? Где там мой фартук?
Быстро, чтобы вдруг не передумал, Бетси подскочила к нему и подала кожаный фартук, подобранный ею с пола. Остался от одного из рассыпавшихся в прах “помощников” Моны.
Анубис облачился и стал тем, кем его и почитали в первую очередь древние египтяне: доктором, излечивающим тела и извлекающим души. Первооткрывателем обряда мумификации.
Нетвердой походкой Хентиаменти подошел к столу с инструментами, стоявшему рядом с возвышением, на котором покоилось тело профессора. Порывшись в груде металла, он извлек некий серпообразный предмет, изготовленный из блестящего металла: то ли из серебра, то ли из железа. Но не бронзовый, как все остальное. Прищурившись, посмотрел на вещицу и удовлетворенно кивнул.
Развернулся и склонился над телом Енски. Поднес серпик к устам покойного.
— Что он делает, blin?! — Бумба испуганно ткнул Элизабет локтем в бок. — Никак собрался потрошить нашего дока? Хочет из него мумию сделать, nа fig?
— Тише! — шикнула на него девушка. — Никакую не мумию. Он проводит обряд отверзания уст.
— Не понял, v nature?
— Заткнись, болван! — пискнул Миша. — Оживляет он его, оживляет!
Владыка Расетау затянул заунывную песнь. Разумеется, на древнеегипетском. Уже потом Бетси перевела приятелям смысл песнопений Пееиголовца.
Я поднимаюсь из Яйца в Скрытом мире.
Пусть будут даны мне уста, чтобы я мог говорить ими в присутствии великого бога, владыки инобытия.
Да не будут моя рука и мое плечо отвергнуты в присутствии владетельных князей любым из богов.
Я Осирис, владыка земли Ра.
Да буду я, Осирис, Алекс Енски, чье слово правдиво, иметь свою долю вместе с ним, кто есть наверху ступеней.
Не по согласию с желанием моего сердца я выступил с острова Несерсерт, и не сам я погасил огонь, но враги мои сделали это.
Люди в немом изумлении заметили, как по телу профессора пробежала судорога.
Почет тебе, о ты, владыка сияния, правитель храма, первенствующий в ночи и в густой тьме.
Я пришел к тебе. Я сияющий, я чист.
Мои руки простерты к тебе, ты имел много благ от моих предков.
Дай ты мне уста, дабы я мог говорить ими.
Я выведу мое сердце из пламени и тьмы ночи.
Профессор издал вздох и пошевелился.
Между тем Анубис в полном изнеможении прислонился к стене. Даже со стороны было видно, каких неимоверных усилий ему стоит проведение магических ритуалов. Хентиаменти повернул голову к Бетси и печально оскалился. Девушка увидела, что его миндалевидные, обычно желтые глаза налились кровью. Несколько капель густой темно-красной влаги выступило в уголках глаз.
Вот Песиголовец снова сделал шаг к постаменту с распростертым на нем телом. Необходимо было завершить начатое.
В руках Анубиса появилось золотое изображение Уджат — Ока Гора.
— А теперь чего будет? — обалдел Покровский.
— Он должен заставить душу профессора вернуться в тело и остаться в нем, — пояснила мисс МакДугал.
— Ni figa sebe!
Я есмь Бог-Лев, который выступает вперед длинными шагами. Я выстрелил стрелами, и я ранил мою добычу.
Собакоголовый поднес Уджат сначала ко рту, затем к глазам и ушам старого археолога, а потом возложил ему талисман на грудь, там, где должно биться сердце.
Я Око Гора, я пересекаю Око Гора в это время года. Я явился из владений. Даруй милость, чтобы Осирис Алекс Енски мог прийти с миром.
Профессор открыл глаза и громко чихнул.
— Тр-рубы Иер-рихонские! — прохрипел он. — Где это я нахожусь? Сплю, наверное.
