Проблемы разноплеменности и власти были не единственными трудностями, с которыми столкнулись выжившие на камнях Граматара. Сделалось ясным, что вскоре придется кормиться исключительно одним морем. Запасы еды, перенесенные с кораблей на берег, были не безграничны. А на камнях не растут ни злаки, ни деревья. Также трудно было надеяться на прочность и долговечность домов, построенных из корабельного дерева. Строительный материал для новых домов, для более прочных и удобных домов взять было просто неоткуда.
Поэтому не приходится удивляться, что первый Совет попал под сильнейшее влияние некоего ученого, пообещавшего, что найдет выход из всех сложностей, оденет, обустроит, накормит от пуза, что, дескать, он был близок к величайшему открытию, но не сумел завершить работы из-за прихода Тьмы, теперь же, если ему не будут мешать, а наоборот, создадут все условия…
Вряд ли он был к чему-то близок накануне прихода Тьмы, наверное, просто лгал, чтобы попасть в Совет и заседать в тепле, а не зябнуть на ветру и не копаться в грязи. Однако слишком много всего наобещал тот ученый и на слишком близком расстоянии оказался от тех, кто ему поверил, чтобы бездействие и отсутствие результата сошли ему с рук. И, вдобавок, некуда ему было сбежать от обманутых толп, а люди действительно отдавали ученому последнее, самое лучшее, доставляли тому все, что только он не пожелает, если это было, разумеется, в их силах. Спасти себя от расправы этот ученый мог лишь единственным способом – действительно что-то изобретя. Он вынужден был лихорадочно и старательно напрягать разум.
Мысль, подстегнутая страхом, подчас способна на чудеса. А если к этому добавляется страстное желание остаться при власти, при почете, удержать синекуру, сохранить влияние на принятие властных решений… В мозгу, разнеженном сладкой жизнью, обычно мысль течет вяло, редко кто может себя заставить поработать в полную силу, когда можно в это же самое время придаваться сибаритству, зато когда над тобой висит угроза…
Видимо, божья искра таланта сидела в том ученом муже, он сумел высечь ее об кремень страха, и полыхнуло пламя озарения.
От рождения ли того ученого звали Дамургом или позже так прозвали – не столь уж важно, но новая островная раса обязана своим именем ему.
Три тысячи лет назад, когда удался первый опыт по «приручению» растений (теперь неизвестно – какой именно: то ли удалось приспособить растения к морской воде, то ли невиданно ускорить их рост), никто не мог предугадать, к чему это в конечном итоге приведет, во что это выльется через сотни и тысячи лет. А привело к тому, что дамурги полностью подчинили флору, заставили растительный мир работать на себя. Они стали одними из правителей Океана. С приручения собак и лошадей началась новая эпоха для человека Димереи, с приручения растений тоже не могла не начаться новая эпоха…
Фрагменты из «Сказаний о боге Маскапе»
(записано Альдо из рода Дарро, хронописцем провинции Фагора Клаустон, по указанию дожа Ассада, сына дожа Тольго в пятидесятый год от Прибытия) Песнь вторая
Зачин 2, стих 4
И тому знаменье было. В небесах, объятых дымом и поджаренных пожаром всей земли той обреченной, вдруг сверкнул ярчайший луч. Как мечом рассек он небо, прорубая в черных сгустках дверь огромную из света, и серебряные ступени пробежали до земли. И сошел с небес на землю, и сошел в доспехах бога человек такой высокий, что его златые кудри, развеваясь, задевали пики величайших гор.
2.5
И сказал он клаустонцам, что упали на колени и в мольбе простерли руки, он сказал: «Не бойтесь, люди, я принес благую весть». Голос был подобен грому, а глаза его сияли, как алмазы из короны, а когда поднимет руку – зажигается звезда.
2.6
Он сказал: «Меня послал к вам – Тарос, бог тепла и света, бог добра и состраданья, и велел мне передать, чтобы шли через пожары, через горы и болота, не боялись ни чудовищ и ни тверди содроганья, ни людей со злобной мыслью, шли на куз прямо к морю, там увидите корабль».
2.7
«Но дойдет туда не каждый, лишь проведший жизнь достойно, тот, кто Тароса заветов никогда не нарушал. Перед ним отступят тучи, перед ним погаснет пламя, и послушны станут звери и утихнет злобный вихорь. Только он прибой услышит, сапоги омоет в море, и узрит он в тихой бухте тот корабль из серебра».
2.8
«Тот серебряный корабль высотой до поднебесья, шириною во всю бухту, со златыми якорями и совсем без парусов. Там вас встретит рыцарь добрый, Таросу слуга он верный, сильный, мудрый и отважный корабельный бог Маскап».
2.9
«И Маскап дорогу знает, по морям дороги знает, в Граматар дорогу знает, проведет он в Граматар. Заклинанием течений, заклинанием удачи, Таросом благословленный поведет корабль Маскап».
Песнь четвертая.
7.3
Злые силы сбились в тучу, над водою сбились в тучу, под водою закишели, и куда ты ни посмотришь – все черным-черно от них. Приготовились на битву, набежали отовсюду, налетели и приплыли, и случилось это сразу, как над морем, как над синим рог Ловьяда прозвучал.
7.4
Был там злобный кречет Сиу с головой ни льва, ни тигра, с головою ни собачьей, но с чужою головой. Были люди там – не люди, что живут, как рыбы в море, что кусают по-акульи и ныряют глубже ската, те, что дышат через жабры, кожа синяя у них. Был там бог морского горя, он же бог морского яда, он же бог трав плотоядных, наводнивших океаны, бог по имени Амург.
7.5
И сказал Маскап с улыбкой, злату бороду огладив, закурив волшебну трубку, посмотревши сверху вниз: «Вы не бойтесь, клаустонцы, не пугайтесь, не дрожите, с нами Тарос, с нами правда, с нами сила и удача, а за них лишь гидернийцы, а за них лишь злость и мрак».
7.6
«Дам я каждому мужчине меч сверкающий, как очи несравненной Кладиады, дочери морского бога, нам помощницы во всем. Дам я женщинам свирели, чтобы в гром могучей битвы их мелодия вонзалась, чтобы в муже или сыне зажигали силы дух».
7.7
И серебряный корабль он повел на черну тучу, он повел с веселой песней и с улыбкой на устах…
Согласно легенде, король Лонимургт V во время войны Восьми Княжеств (Атар, 223 г. последнего Цикла), отстав от основных сил, был ранен в плечо и прикладывал к ране платок все время, пока рота охраны вытаскивала его из Карстских болот. Спустя несколько дней на сильно поредевшую роту случайно наткнулся диверсионный отряд Альгамских стрельцов, подданных короля Вилла, союзника Лонимургта. Поскольку алые цвета Лонимургта были неразличимы под слоем грязи, король принялся размахивать красным от крови платком и тем самым дал стрельцам понять, что перед ними свои. С тех пор кусок красной ткани служит на Димерее сигналом к переговорам или перемирию.
