молоко. - Я прихожу туда, куда ведет работа.
Приходится принять это за ответ. Уже учен, чтобы спорить с лошадиной ведьмой.
- Привет тебе, - говорит Воронье Крыло мягко и сочувственно, как бы успокаивал нервную лошадь. - Рад встрече.
- Спасибо. Тоже рада.
- Как тебя зовут на этот раз?
- Лошадиной ведьмой. Мне все равно.
- Кажется, не видел тебя со Связывания. Пять сотен лет.
Связывание? - Погодите... пять сотен лет?
Она пожимает плечами: - Не люблю леса.
- Отлично помню, - говорит он, и они пускаются в дружелюбную беседу, а я совершенно теряю нить разговора, ведь собственный рассудок меня не слушается.
И не могу сдержаться. - Ты... была там?!
- Я бывала в интересных местах, - отвечает лошадиная ведьма, - и видела...
- Необычайные вещи, да-да, знаю. Но... горячие судороги траха! Когда ты мне расскажешь?
- Не думаю, что понадобится.
- Иисус Христос, ты хуже Ангвассы! Какой из восьми способов анального секса внушил тебе идею, что не следует упоминать - ну хоть вскользь, случайно - что тебе случилось быть при создании драного Завета Пиришанте?
Она пожимает плечами. - Ты тоже там был.
Я сижу. Долго. Просто сижу.
Что не помогает. Никак не могу убедить себя, что она выдумывает.
Что реально страшно: никто вокруг не выглядит устрашенным.
Ну, Ангвассу можно извинить: она сама только что прошла через нечто особенное. Воронье Крыло хмурится и говорит ведьме: - Не вижу.
- Потому что решил, будто он личность.
- Прости?
- Извини, ты что, не знал? - Она выглядит так, будто ей реально жаль. Будто ей больно, что я так обеспокоен. - Ты сам говорил, что бог создал тебя и девицу ради важной цели.
- Ну, э, но... я о том, что ты назвала меня не личностью. Не человеком. В первый раз так не было. Когда я встретил тебя.
Она пожимает плечами. - Возможно, воспоминания о твоей сегодняшней печали заставят меня избегать этой темы, ведь я не особенно тактична. А может, когда я встречу тебя, ты уже будешь личностью. Вот пусть тот ты и спрашивает.
- О. - Воронье Крыло смотрит на меня, и голос становится тихим от потрясения. - Теперь вижу... и понимаю, почему его нельзя прочитать, как обычных людей. Он был Оружием...
- Я был... Постой, каким оружием?
- Понимаю теперь, - продолжает Т'фаррелл медленно. - Многое обретает смысл. Черный Поток - соединяющий с Джеретом, не часть самой его сущности. Уверенность безумца. Нечеловеческое самообладание. Узколобая жестокость. Без страха, без сомнений. Без сожалений и без пощады.
- Ага, угу, вот только я ведаю сомнения. И мне чертовски страшно, почти всегда. Вот дерьмо, я боюсь прямо сейчас...
- Это оттого, что ты все еще мнишь себя человеком, - вмешивается лошадиная ведьма. - Пройдет.
- Ох, ради всего дрянного.
- А презрение к себе не есть сомнение в себе.
- Ну да, презрение к себе. Какое оружие ненавидит себя?
- Нож, считающий себя лопатой, - вежливо говорит Воронье Крыло.
Ангвасса смотрит задумчиво. - Меч, не понимающий, почему так плохо ведет борозду.
Вот теперь я не могу сделать даже дурацкий вдох.
- Есть то, чем вещь считает себя, - поясняет Воронье Крыло, - и то, чем вещь является. Тебя нельзя запугать. С тобой нельзя договориться. Тебя нельзя переубедить, обмануть или отвернуть в сторону. Каждый твой жест выражает элегантность чистого разрушения.
И опять я могу лишь сидеть.
Что не помогает.
Профессионал Телман, мой личный инструктор курса боевых единоборств, был почти идиотом, но знал пару штук насчет драки на мечах, и умел бросить наземь приемом кэндзюцу, которого я никогда еще не видел. В первое занятие с мечом он начал урок с вопроса, что такое меч.
Ведь, знаете ли, можно воспользоваться мечом для расчистки кустарников, но тут лучше поможет коса или топор. Можно долбить им грязь, но кайло делает это лучше. Можно резать им ткань и веревки, или даже обтачивать деревяшку; вы можете использовать его для всякого говна, но не для этого говна он предназначен. Не в нем его суть.
Телман ждал вот какого ответа: "Меч - это вещь для убийства".
И не важно, для чего вы решили его использовать.
- Что ж, хорошо, - говорит Воронье Крыло. Чуть заметно кланяется лошадиной ведьме. - Благодарю за откровение. Будешь там, когда мы прибудем?
Ведьма пожимает плечами. - Огриллоны заставляют меня нервничать.
- Прибудем? - Я хмуро смотрю на него. - Прибудем куда?
- Готовится попытка.
Он пропадает в темноте, и Ангвасса растворяется вместе с лесом и костром, звезды гаснут, и последнее, что вижу - ведовской глаз, бледный как луна.
Позволение быть самим собой.
Стоя у носовой фигуры флагмана Митондионнов, глядя вокруг, на сухопутный флот Вороньего Крыла, занявший изрядный кусок северного Бодекена, я невольно думаю - в тысячный или миллионный раз - что Живой Дворец мог послужить первым намеком. Эта семейка не делает ничего мелкого.
Флагман не достигает размеров авианосца или линкора, но кажется колоссальным, ведь это самая большая хрень, которую я ожидал бы увидеть плывущей над травой. Основная палуба площадью примерно равна футбольному полю, а Эбби, мой особнячок времен бытия суперзвездой в Сан-Франциско, затерялся бы в уголке главного трюма. Не знаю, как сконструированы огромные катки, на которых он едет, но сам размер позволяет судну двигаться смехотворно гладко - уж не упоминаю, что земля под его тяжестью становится скорее похожей на мостовую. Мы проезжаем, оставляя за собой дорогу.
Сухопутные корабли не построены, а выращены, сплетены из живых деревьев - каких-то баньянов, думаю, ведь массивные лианы, торчащие из корпуса, имеют множество воздушных корешков и отыскивают землю при каждой остановке, закапываются, чтобы питать судно и служить якорями. Такие же лианы соединяют нас с ярмами движущей силы: вместо машин корабли пользуются огриллонами.
Множеством огриллонов.
Команда флагмана составляет четыре или пять тысяч. Они сбились в огромную массу шириной с корабль и длиной в милю. Похоже, две тысячи тянут, а безумно сложная система замещения перегоняет вперед свежих гриллов, отработавшие могут отстать и отдохнуть... что и делают, труся сзади по утрамбованной дороге.
Не могу угадать, как быстро мы движемся. То есть знаю, какими быстрыми бывают огриллоны налегке, но судя по близящимся на глазах горам, мы движемся еще быстрее возможного. Воронье Крыло - он в каюте, готовит ритуал - не стоит беспокоить, а остальные ублюдки
