на землю. Возмущённо вскрикнуть ей помешала крепкая мозолистая рука пожилого мужчины, хватка у него была поистине железная. Складников глазами спросил — «Все в порядке?», и после немого ответа отпустил женщину.
— Тихо, — прошептал он, — на, возьми, — и подал Печориной небольшой бинокль. — Смотри в районе карусели, и накинь-ка на себя вот это.
Он подал ей серую тканевую накидку с отверстием для лица, её ткань цветом совершенно сливалась с асфальтом. Наталья тихонько выглянула из-за вазона с цветами и поднесла бинокль к глазам. За парковкой не было автомобилей, и она сумела разглядеть все в подробностях. На газоне валялись тела нескольких собак, здоровенных псин, с жуткими мордами в зубастых оскалах, под ними натекла уже целая лужа крови. На самой площадке с каруселью стояла пара больших чёрных автомобилей. Наталья вспомнила, что видела такие в эскорте президента, какая-то модель Мерседеса. Возле крайнего джипа стояли двое мужчин. В чёрной униформе, все увешанные оружием и разнообразной амуницией. Они внимательно наблюдали за проспектом и площадью.
Багажник же второй машины был открыт, в его проёме виднелась голая волосатая задница и женские ноги. Судя по ритмичному движению ягодиц, здесь по протокольному выражаясь, имел место сексуальный контакт. Похоже, что со стороны женщины он был далеко не добровольный. Передняя дверца пассажира была также открыта, и там виднелся второй мужчина, в серой полицейской униформе. Он придерживал женщину, чтобы та не дёргалась. Судя по всему, насиловали её уже давно, она совершенно не сопротивлялась, её голова безвольно болталась на сложенном сиденье. Наталью неожиданно для неё самой накрыла невероятная волна ярости, приходится сидеть сейчас тихо, как мышка, именно в такой поганый момент.
Она перевела бинокль чуть правее и замерла. Рядом со второй машиной на асфальте лежал мужичонка, тот самый, которому она на днях разбила нос. Правда, узнать его можно было только по одежде, вместо головы находилось жуткое кровавое месиво, отчётливо наблюдаемое в мощный бинокль. Наталье стало дурно, и она отползла от края парапета. Полковник молча подал ей флягу с водой. Чуть отдышавшись, женщина рассказала об увиденном. Дед забрал у неё бинокль и нырнул под стоящую возле бордюра машину. Они решили пока везти наблюдение по очереди.
Через некоторое время насильник закончил своё грязное дело, брызнув на женское тело белым. Он и его напарник были одеты в серую полицейскую форму без знаков различия, оба здоровые и мордатые. Они выволокли голую женщину на улицу. С ужасом Печорина узнала в ней подругу убитого, ту самую «вздорную бабенку». Лицо с размазанной косметикой и следами от побоев вызывало сейчас только жалость. На коленях пузырились порванные колготки, на худосочном теле наливались свежие синяки. Неожиданно для всех бабенка довольно бодро вскочила на ноги и, схватив с земли какую-то палку, набросилась на обидчика. Мужику в сером камуфляже здорово досталось по башке, и он с воплем повалился на асфальт. Второй насильник что-то заполошно заорал, затем выхватил пистолет и несколько раз выстрелил в женщину. Та в это время пыталась убежать с площадки, но пули догнали её и проделали в теле несколько кровавых дыр, ноги несчастной подкосились, изо рта пошла красная пена, и тело глухо шмякнулось на плитку.
Печорину охватил животный ужас — только что на её глазах изнасиловали и убили молодую женщину, пускай и не очень умную, но все равно, это был живой человек! И он точно не заслуживал подобной участи. Наталья почувствовала на своём плече крепкую руку и, обернувшись, увидела печальные и внимательные глаза Складникова. Тот жестом показал — сиди тихо, а сам стал наблюдать дальше за происходящим на площади. Печорина же лежала за машинами на газоне и приходила в себя. Ей уже случалось по работе видеть и мёртвых, и покалеченных, но к такой показательной жестокости и циничности она не была готова. Содержимое желудка просилось наружу и, опасаясь раскрыть наблюдательный пункт, женщина глубоко дышала, пока рвотный спазм не прошёл. Минут через пять послышался звук удаляющихся машин. Мартын Петрович, тихо покряхтывая, присел рядом.
— Вот оно как, пока одни спасаются, другие бандитствуют. Знакомая картина.
— Вы наблюдали уже конец света? — глухо сыронизировала Наталья.
— Похожее безобразие всегда бывает, когда приходит лихо. Когда я работать начинал, то ещё служили в органах люди, прихватившие лихие годы после Отечественной. Порассказывали они о тех временах такого, чего в учебниках обычно не пишут. Даже при Сталине всякой гнили наверх повылезало достаточно: шкурники, мародёры, да и просто ворьё. Правда, тогда власти хватило сил затолкать это дерьмо, хоть и частично, но обратно. Думаешь по лагерям тогда одни политические сидели? Улра, да недобитки бандеровские, ну и воры, куда без них. Это потом диссиденты навыдумывали всякого. По ним судить, так на гражданке и не осталось никого. Кто же тогда страну восстанавливал и промышленность строил? — Складников задумался и хмыкнул. — Вот и в девяностые ведь нечто похожее случилось. Кое-кто из нынешней шпаны и во власть вошёл. Хотя даже в те годы хоть какое-то подобие порядка всё-таки существовало. Куда ж без него? Беспредел давили как могли, а вот теперь… Ты тот как, дочка, в порядке? На вот фляжку, глотни, а то зелёная вся, прости госпади.
— Да вроде ничего, оклемалась.
— Ты, Наташа, молодец, хорошо, что тебя взял. Илья горячий слишком, хоть и шустрый малый. Андрей молод ещё, куда бы его еще понесло, а тут спокойствие, выдержка нужны, ибо дела серьёзные.
— Кто это был, вообще?
— Не знаю точно. В чёрном ребята явно из спецслужбы или частной армии, много их сейчас развелось. Оружие и амуниция серьёзные, машины дорогие. Другие так, наподхвате, для грязной работёнки, из какой-нибудь охранной конторы, на шевронах у них знак был. После убийства женщины, один из чёрных стрелявшему хороших пистонов вставил, даже оплеуху отвесил. Видимо, они за людьми охотятся, и так просто человеческий материал терять не хотят.
— Как это за людьми?
— Что сейчас всего ценнее, Наташа? Материальных ценностей вон кругом сколько, а людей самая малость осталась. Видимо, смекнул кто-то… шибко умный, кого на вертолете повезли. Вот только людей он за людей, похоже, не держит, верхушка уже привыкла к этому за последние годы. Я во второй машине разглядел ещё двоих горемык, в наручниках сидели. Этого пьянчужку они убили, потому что собачки его уже хорошенько потрепали. Нежилец, видимо, был, а им молодые и здоровые необходимы Рабовладельцы они дочка. Рабы им нужны, поэтому и с людьми поступают так по-скотски.
— Вы это серьёзно? — Печорина ошарашенно смотрела на мужчину. Слово «рабовладельцы» смутно напоминало ей школьные годы и курс Древней
